Российское правительство (Правительство Государства Российского , Омское правительство , также известно как Правительство Колчака , Колчаковское правительство ) - высший орган государственной власти, образованный в результате событий 18 ноября 1918 в Омске, во главе с Верховным Правителем России адмиралом .

Состав Омского правительства

Омское Правительство было составлено из Верховного Правителя, Совета Министров и Совета Верховного Правителя. Также в правительство входило Чрезвычайное Государственное экономическое совещание, которое позднее было преобразовано в Государственное экономическое совещание. 17 декабря 1918 при Омском правительстве было создано особое «Подготовительное совещание», занимавшееся вопросами внешней политики и координирующее деятельность с делегацией «Русского Политического Совещания», представляющей Белую Россию на Парижской мирной конференции. При был восстановлен Правительствующий Сенат (высшая судебная инстанция). Департамент милиции и государственной охраны, официально включенный в состав Министерства Внутренних дел, фактически был самостоятельной структурой. Руководство идеологической работой было возложено на Центральный осведомительный отдел при Главном штабе и Отдел печати при канцелярии Совета Министров. Правительство состояло в основном из бывших членов делового (Всероссийского) Совета Министров Уфимской директории , содействовавших перевороту . Объединяло сибирских областников кадетского направления, кадетов, народных социалистов и др.

Постоянные органы Правительства

Верховный правитель России

Верховный Правитель России как глава государства сосредоточил в своих руках все ветви власти: исполнительную, законодательную, судебную. Он обладал неограниченной властью. Он являлся высшей руководящей инстанцией. Любой законодательный акт становился действующим лишь после подписи Верховным Правителем. Также Верховный Правитель являлся одновременно и Верховным Главнокомандующим.

Власть Верховного Правителя рассматривалась как исключительно временная, до победы над большевиками и созыва Учредительного собрания.

Совет Министров

При Колчаке Совмин был наделен чрезвычайно широкими полномочиями. Это был орган не только исполнительной, но и законодательной власти. Совет Министров рассматривал проекты указов и законов до утверждения их Верховным Правителем. В Совет Министров входили:

Председатель Совета Министров (Вологодский Петр Васильевич , )

Министр Внутренних Дел (Гаттенбергер Александр Николаевич , Пепеляев Виктор Николаевич , Червен-Водали Александр Александрович )

Министр Иностранных Дел (Ключников Юрий Вениаминович , Сукин Иван Иванович, Третьяков Сергей Николаевич )

Министр Финансов (Михайлов Иван Адрианович , Гойер Лев Викторович, Бурышкин Павел Афанасьевич)

Министр Юстиции (Старынкевич Сергей Созонтович , Тельберг Георгий Густавович , Морозов Александр Павлович )

Военный Министр (Н. А. Степанов, Д. А. Лебедев, М. К. Дитерихс, А. П. Будберг, М. В. Ханжин)

Морской Министр (М. И. Смирнов)

Министр Труда (Л. И. Шумиловский)

Министр Земледелия (Н. И. Петров )

Министр Путей Сообщения (Л. А. Устругов, А. М. Ларионов)

Министр Народного Просвещения (В. В. Сапожников, П. И. Преображенский)

Министр Торговли и Промышленности (Н. Н. Щукин , И. А. Щукин, С. Н. Третьяков)

Министр Продовольствия (с 27 декабря 1918 - Продовольствия и Снабжения) (Н. С. Зефиров , К. Н. Неклютин )

Государственный контролер (Г. А. Краснов)

Управляющий делами Верховного Правителя и Совета Министров (Г. Тельберг, К. Гинс).

Совет Верховного Правителя

Совет Верховного Правителя - формально - консультативный орган при правительстве Верховного правителя, фактически - орган принятия основных политических решений, законодательно оформлявшихся указами Верховного правителя, Советом Министров. Он был учрежден приказом Колчака от 21 ноября 1918. В его состав входили:

Вологодский П. В.

Гаттенбергер А. Н. (с мая 1919 его сменил Пепеляев В. Н.)

Михайлов И. А.

Тельберг

Сукин И. И. (до него - Ключников Ю. В.)

Любое лицо (возможно и несколько) по личному усмотрению Верховного Правителя.

Cовету Верховного Правителя суждено было обратиться в своего рода «звездную палату». Основная цель его - установить общие линии политики - с самого начала стушевалась перед злободневной: устранить закулисные влияния.

Результатом создания Совета Верховного Правителя стало то, что Совет министров оказался отрешен от политики. Совет Министров утратил многие свои исполнительные функции, сосредоточившись почти исключительно на законодательной деятельности. Так, однако, продолжалось недолго.

Центральное место в Совете Верховного Правителя занял министр финансов И. А. Михайлов. Он был одним из самых влиятельных членов правительства, популярность его, однако, была невысока. Под давлением общественности 16 августа 1919 Михайлов был отправлен в отставку. После этого Совет Верховного Правителя стал собираться крайне нерегулярно, а его значение практически сошло на нет. После падения Омска ни разу не собирался.

Временные органы Правительства

Чрезвычайное Государственное экономическое совещание

Через несколько дней после переворота последний государственный контролер царского правительства, С. Г. Федосьев подал Колчаку записку об учреждении Чрезвычайного Государственного Экономического совещания. По первоначальному проекту предполагалось преобладание в нём представителей от торговли и промышленности. Совет Министров расширил представительство от кооперации. В таком виде указ был утвержден Верховным Правителем 22 ноября 1918 . Первоначально был практически исключительно бюрократической организацией с задачей разработки экстренных мероприятий в области финансов, снабжения армии и восстановления торгово-промышленного аппарата, потенциально мог стать представительным органом, что и случилось 2 мая 1919, когда ЧГЭС было преобразовано в Государственное экономическое совещание. В состав ЧГЭС входили:

Председатель ЧГЭС - Федосьев С.

Министр финансов

Военный министр

Министр продовольствия и снабжения

Министр торговли и промышленности

Министр путей сообщения

Государственный контролер

3 представителя правлений частных и кооперативных банков

5 представителей Всероссийского Совета Съездов торговли и промышленности

3 представителя Совета Кооперативных Съездов

Государственное экономическое совещание (ГЭС) - представительный орган разрабатывавший экстренные мероприятия в области финансов, снабжения армии и восстановления торгово-промышленного аппарата. Был создан указом Верховного Правителя от 2 мая 1919. Торжественное открытие состоялось 19 июня 1919 в Омске. Включал в свой состав 60 членов - министров, представителей от банков, кооперативов, земских собраний и городских дум, а также от Сибирского , Уральского , Оренбургского и Забайкальского казачьих войск. Председателем данного органа был К. Гинс. После взятия Омска красными ГЭС переехало в Иркутск, где после 8 декабря заседания были возобновлены.

Все проекты Чрезвычайного государственного экономического совещания и Государственного экономического совещания могли начать воплощаться в жизнь только после утверждения их Верховным Правителем.

Особое Подготовительное Совещание

Внешняя политика и международное признание

Российское правительство было признано на международном уровне формально (де-юре) только одним государством - Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев. В конце июня 1919 в Омск прибыл поверенный в делах Югославского МИДа Й. Миланкович. Посланником в Белграде был утверждён В. Н. Штрандман.

Де-факто Российское правительство было признано странами Антанты (союзницами России по Первой мировой войне) и странами, возникшими после крушения европейских империй - Чехословакией , Финляндией, Польшей , лимитрофные государства Прибалтики .

Падение правительства

Накануне падения Омска, утром 10 ноября 1919 Совет Министров выехал в по . Здесь он оказался оторванным от армии и от . 14 ноября пал Омск, фронт разваливался. Подавленный неудачами, Вологодский подал в отставку, которая была принята 21 ноября. Сформировать новое правительство было поручено , который вскоре уехал из к Колчаку. По всей Сибири начались массовые восстания, белые неумолимо отступали на восток. В этой обстановке 21 декабря 1919 в вспыхнуло , 24-го поддержанное в самом . Руководство над Правительством взял на себя Управляющий Министерством Внутренних Дел А. А. Червен-Водали . 28-го он вместе с военным министром М. В. Ханжиным и временно управляющим министерством путей сообщения А. М. Ларионовым образовал оперативный орган государственного управления - так называемую «троекторию». Из-за пассивности чехословаков, объявивших о своём нейтралитете, «троектория», не имевшая должного количества войск под рукой, была вынуждена пойти на переговоры с лидерами антиколчаковского восстания. Осознавая близость своего краха, 4 января 1920 подписал указ об отречении, согласно которому следующим Верховным Правителем России должен был стать генерал Деникин, власть на Востоке России переходила к атаману Семенову. 5 января власть над Иркутском оказалась в руках эсеро-меньшевистского . Российское правительство было низложено.

Печатный аналог: Шишкин В. И. Военный и морской министр Временного Всероссийского правительства А. В. Колчак // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Новосибирск, 2008. Т. 7. Вып. 1 (история). С. 54-65. , 146 Кб.

Статья подготовлена при финансовом содействии РГНФ (проект № 07—01—00751а).

Большой интерес, проявленный постсоветской отечественной историографией к личности А. В. Колчака, если оценивать ситуацию строго формально, дал положительные результаты. К настоящему времени имеются десятки статей и документальных публикаций, а также несколько монографий, посвященных различным периодам, основным направлениям и даже отдельным эпизодам его жизнедеятельности. Совершенно естественно, что наибольшее внимание историки уделили таким ключевым этапам биографии А. В. Колчака, как участие в Полярной экспедиции барона Э. Толля, в русско-японской и Первой мировой войнах и особенно — деятельность на посту Верховного правителя России .

Тем не менее в биографии А. В. Колчака остаются лакуны, которые без всякого преувеличения можно назвать существенными. Пожалуй, главной и самой странной из них является короткий промежуток времени с 4 по 17 ноября 1918 г., когда А. В. Колчак занимал пост военного и морского министра Временного Всероссийского правительства (Директории). Любопытно, что в монографиях К. А. Богданова и И. Ф. Плотникова имеются даже специальные разделы, называющиеся соответственно «Военный и морской министр» в первом случае и «Омский министр» — во втором, но в них нет ни одного факта о деятельности А. В. Колчака на министерском посту.

Последнее обстоятельство убедительно свидетельствует о том, что историки не знают, чем занимался в это время А. В. Колчак. Конечно, можно предположить, что лакуна в биографии адмирала возникла совсем не случайно и объясняется тем, что военный и морской министр абсолютно ничего не делал. Однако такая гипотеза плохо коррелируется с последующими событиями, по итогам которых А. В. Колчак оказался Верховным правителем России. Разобраться в возникшем историографическом парадоксе и заполнить существующий пробел в биографии А. В. Колчака — таковы цели настоящей статьи.

А. В. Колчак (фото 1919 г.)

Нужно признать, что восстановить деятельность А. В. Колчака во время его пребывания на министерском посту очень сложно из-за малочисленности относительно достоверных архивных источников, а также из-за противоречивости и откровенной тенденциозности большинства мемуаров, написанных соратниками бывшего Верховного правителя России. Немало элементарных фактических ошибок и односторонних интерпретаций содержат показания самого А. В. Колчака, данные им в конце января — начале февраля 1920 г. в Иркутске чрезвычайной следственной комиссии, которые некритически использует большинство исследователей в качестве важнейшего источника. Однако этот двухнедельный отрезок исключительно важен для понимания личности А. В. Колчака: его характера, планов, поведения, мотивации поступков, средств достижения целей. Представляется также, что именно в этом периоде коренятся многие проблемы, трудности и неудачи, которые буквально с первых шагов преследовали А. В. Колчака на посту Верховного правителя России.

Напомним, что А. В. Колчак появился в Омске 13 октября 1918 г. За четыре дня до него, 9 октября, в Омск прибыло Временное Всероссийское правительство. Оно было избрано 23 сентября 1918 г. на проходившем в Уфе Государственном совещании в составе пяти человек: члена ЦК партии эсеров Н. Д. Авксентьева, члена ЦК конституционно-демократической партии Н. И. Астрова, одного из лидеров Союза возрождения России генерал-лейтенанта В. Г. Болдырева, председателя Совета министров Временного Сибирского правительства беспартийного П. В. Вологодского и председателя Верховного управления Северной области, члена ЦК трудовой народно-социалистической партии Н. В. Чайковского. Однако из-за отсутствия на месте Н. И. Астрова и Н. В. Чайковского реально вместо них приступили к работе в составе Временного Всероссийского правительства член ЦК конституционно-демократической партии В. А. Виноградов и член эсеровского ЦК В. М. Зензинов. До созыва Всероссийского Учредительного собрания Директория была наделена всей полнотой власти «на всем пространстве государства Российского». Другими словами, она являлась как бы коллективным диктатором на освобожденной от большевиков территории. Создание Временного Всероссийского правительства стало компромиссом в лагере контрреволюции между теми сторонниками народовластия и частью более «правых» элементов, которые разделяли платформу Союза освобождения России, но вызвало недовольство со стороны как более «левых», так и более «правых» политических сил. На состоявшемся в ночь на 24 сентября 1918 г. первом заседании Директории ее председателем был избран Н. Д. Авксентьев, а Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России — В. Г. Болдырев .

Первоочередной и важнейшей задачей Временного Всероссийского правительства после переезда из Уфы в Омск стало формирование отсутствовавшего у него исполнительного аппарата — Совета министров. На решение этой задачи ушло почти три недели напряженных консультаций и переговоров с Временным Сибирским правительством и его Административным советом. 4 ноября 1918 г. Временное Всероссийское правительство подписало указ, в котором определило персональный состав всероссийского Совета министров. Обязанности председателя Совета министров оно возложило на П. В. Вологодского, заместителя председателя Совета министров — на В. А. Виноградова, военного и морского министра — на А. В. Колчака . Причем инициатива назначения министром А. В. Колчака исходила от Н. Д. Авксентьева, а непосредственное предложение адмиралу сделал В. Г. Болдырев.

Еще до своего официального назначения на министерский пост А. В. Колчак развил в Омске высокую политическую активность, хотя такая деятельность явно противоречила одному из его собственных требований, заключавшихся в том, что армия и военные должны находиться вне политики. Между тем во время формирования всероссийского Совета министров именно А. В. Колчак наиболее решительно лоббировал продвижение на министерскую должность министра финансов Временного Сибирского правительства И. А. Михайлова, кандидатуру которого блокировало большинство членов Директории. И, напротив, он дольше всех противился назначению эсера Е. Ф. Роговского товарищем министра внутренних дел, едва не сорвав с большим трудом достигнутые договоренности. 1 ноября 1918 г. адмирал решительно отверг рекомендацию П. В. Вологодского взять себе в помощники командующего Сибирской армией и бывшего исполняющего обязанности управляющего военным ведомством Временного Сибирского правительства генералмайора П. П. Иванова-Ринова. В результате по представлению А. В. Колчака его помощниками были назначены генерал-майоры Н. А. Степанов, В. И. Сурин и Б. И. Хорошхин. Наконец, еще до официального утверждения в качестве главы военного ведомства А. В. Колчак стал добиваться у Н. Д. Авксентьева и В. Г. Болдырева расширения компетенции военного и морского министра, судя по всему, претендуя на участие в разработке военных планов и руководстве боевыми операциями . Все эти акции адмирала, немедленно становившиеся достоянием омского политического бомонда и военных кругов, носили провокационный характер. Они мешали молодой власти, подвергавшейся атакам «слева» и «справа», обрести уверенность в собственных силах и устойчивость. В то же время таким поведением А. В. Колчак как бы подавал сигналы «правым» и военщине, что в борьбе против Директории он является их союзником .

В принципе деятельность любого министра Временного Всероссийского правительства включала в себя три основных обязательства: участвовать в заседаниях Совета министров и в обсуждении поставленных на них вопросов, руководить работой центрального аппарата и местных органов подведомственного ему министерства, а также осуществлять представительские функции.

5 ноября 1918 г. А. В. Колчак первый раз участвовал в заседании всероссийского Совета министров. Это заседание, на котором присутствовали также все члены Директории, носило ритуально-торжественный характер и как бы венчало собой усилия по конструированию новой верховной власти. На следующий вечер в честь образования всероссийского Совета министров Н. Д. Авксентьев дал в омском коммерческом клубе раут. Почти пять часов на нем звучали оптимистические речи отечественных и иностранных политиков и военных о создании русской армии и предстоявшей ей решающей роли в возрождении России. А. В. Колчак обратил на себя внимание присутствовавших тем, что, в отличие от всех выступавших, ограничился всего несколькими дежурными фразами. Как ни странно, не оказалось адмирала в компании нескольких русских генералов и английских офицеров, которые после ужина почти до двух часов ночи продолжали беседу у В. Г. Болдырева .

7 ноября А. В. Колчак во второй и в последний раз участвовал в заседании Совета министров. Четыре из 19 стоявших в повестке дня этого заседания вопросов были инициированы военно-морским министерством: об утверждении штатов центрального управления военного ведомства, о порядке утверждения штатов морского ведомства, об учреждении должностей начальников военных районов и о введении в действие дисциплинарного устава 1869 г. В соответствии с установленным ранее порядком, Совет министров предоставил А. В. Колчаку право утвердить штаты центральных управлений военного и морского ведомств, а также поручил — совместно с представителями министерства юстиции и юрисконсультской части при Совете министров — переработать дисциплинарный устав 1869 г. «применительно к существующему государственному строю». Что же касается вопроса об учреждении должностей начальников военных районов, то по предложению самого А. В. Колчака он был снят с обсуждения . Можно предположить, что причиной отзыва министром своего же представления послужило то обстоятельство, что постановкой этого вопроса А. В. Колчак явно вторгся в чужую компетенцию и тем самым нарушил прерогативы Верховного главнокомандующего.

В тот же день А. В. Колчак издал несколько своих первых приказов по военному ведомству: о расформировании военного министерства Временного Сибирского правительства, его структурных подразделений и Сибирского военно-судного управления; о временных органах центрального управления и распределении обязанностей между помощниками военного и морского министра; о нескольких кадровых назначениях в главном штабе, в управлении войсковых ремонтов и в управлении военно-учебных заведений; об организации совещания из представителей войсковых общественных самоуправлений казачьих войск; о командировке во Владивосток помощника военного и морского министра по организационно-инспекторской части Н. А. Степанова. Тогда же А. В. Колчак утвердил штаты главного штаба . При этом обращает на себя внимание одна любопытная деталь. В подлинниках трех последних приказов (№ 5, 6 и 7), отданных 7-8 ноября, А. В. Колчак собственноручно вычеркнул слова «Военный и морской министр», обозначавшие его тогдашний статус. Возникает вполне резонный вопрос о том, почему адмирал это сделал. Отсутствие источников не позволяет дать на него точный ответ, но можно высказать предположения в диапазоне от «сдали нервы» и «не устраивала занимаемая должность» до гипотезы о том, что адмирал уже «видел» себя в другой роли.

Хорошо известно, что А. В. Колчак был крайне недоволен тем наследством, которое досталось ему от военного ведомства Временного Сибирского правительства.

«Положение военного министерства, — записал 5 ноября 1918 г. в своем дневнике В. Н. Пепеляев слова А. В. Колчака по итогам состоявшейся в этот день беседы с адмиралом, — сейчас невозможное — у него нет исполнительных органов» .

Причины такого положения А. В. Колчак, не разобравшийся в местной специфике, безоговорочно видел в некомпетентности и пассивности бывшего управляющего сибирским военным ведомством П. П. Иванова-Ринова и начальника его штаба генерал-майора П. П. Белова. На самом же деле эмбриональное состояние аппарата военного министерства объяснялось вполне осознанным решением, в соответствии с которым изначально должности командующего вооруженными силами и управляющего военным ведомством Временного Сибирского правительства находились в одних руках. Такое сосредоточение высшей военной власти, в свою очередь, позволяло иметь не два, а только один штаб — Сибирской армии, одновременно выполнявший функции главного штаба военного министерства. В условиях дефицита в Сибири офицеров Генерального штаба такой управленческий «ход» являлся вполне разумным.

Сделав всего лишь первые шаги по формированию центрального аппарата министерства, А. В. Колчак тем не менее принял очень странное решение. 9 ноября он выехал на фронт для инспектирования войск, передав исполнение своей должности помощнику по снабжению и технической части В. И. Сурину . Тем самым формирование центральных органов военного ведомства, публично провозглашавшееся А. В. Колчаком первоочередным делом, откладывалось, поскольку из Омска выбыли его оба главных руководителя: сам министр и его первый помощник. К тому же А. В. Колчаку совершенно нечего было делать на фронте, поскольку оперативные вопросы не входили в компетенцию военного ведомства. Обязанности военного министерства заключались в решении совсем других задач: в формировании и комплектовании армии, в подготовке ее рядового состава и командных кадров, в обеспечении их вооружением, боеприпасами, обмундированием и продовольствием. О том, что фронтовые части плохо обеспечены всем необходимым, в Омске было прекрасно известно и без командировки военного министра.

Столь странное поведение А. В. Колчака — его отстраненность во время и после раута 6 ноября, неожиданный отъезд на фронт — вызывает удивление и нуждается в объяснении. Думается, что причины такого поведения можно понять только при одном условии: если поставить их в связь с деятельностью адмирала, не имевшей отношения к его прямым должностным обязанностям. Причем ключевое значение в разгадке будет принадлежать уже упоминавшейся встрече А. В. Колчака и В. Н. Пепеляева, состоявшейся 5 ноября 1918 г.

Напомним, что член ЦК партии кадетов В. Н. Пепеляев прибыл в Омск 1 ноября. За предшествующие полтора месяца он объехал Урал, Сибирь и Дальний Восток, восстанавливая связи с местными партийными организациями, выясняя их политические позиции и давая инструкции. В. Н. Пепеляев являлся ярым приверженцем необходимости установления на освобожденной от большевиков территории твердой единоличной власти. За несколько дней пребывания в Омске он сделал первые практические шаги, направленные на устранение от власти Директории и установление военной диктатуры. Ключевое значение имела договоренность В. Н. Пепеляева о совместных действиях в данном направлении с министром финансов И. А. Михайловым, имевшим большой авторитет в «правых», офицерских и казачьих кругах.

По свидетельству В. Н. Пепеляева, его беседа с А. В. Колчаком была продолжительной и интересной. В. Н. Пепеляев сразу же четко обозначил не только предмет разговора — необходимость установления на востоке России военной диктатуры, но и его цель — согласие А. В. Колчака стать диктатором. Адмирал, впервые видевший В. Н. Пепеляева, соблюдая правила политеса, на протяжении большей части разговора вел себя достаточно осторожно. В принципе он был не против диктатуры, но дал В. Н. Пепеляеву возможность «поуговаривать» себя принять роль диктатора. Начав с заявления о том, «в настоящее время нужно оказать поддержку [существующей] власти», А. В. Колчак затем вошел в предложенную роль и, по свидетельству В. Н. Пепеляева, «с большой решительностью» заявил: «Если бы я имел власть, то, объединившись с [бывшим Верховным главнокомандующим генералом М. В.] Алексеевым, бы отдал ее ему». Более того, во время изложения своих взглядов на единоличную военную власть адмирал сказал, что «если будет нужно, я готов принести эту жертву», т. е. стать военным диктатором. Правда, закончил А. В. Колчак разговор тем, с чего начал: «Власти нужно оказать поддержку» . Имелась в виду существующая власть — Временное Всероссийское правительство. Но оба собеседника прекрасно понимали, что эта риторика является все лишь частью традиционного дипломатического этикета. В действительности принципиальная договоренность по главному вопросу — о необходимости свержения Директории и ее замене единоличной военной диктатурой — между В. Н. Пепеляевым и А. В. Колчаком была достигнута.

Имеется уникальный документ, содержащий наиболее полную и достоверную информацию о том, как был организован заговор против Директории, кто и на каких ролях участвовал в его осуществлении. Это написанное в середине апреля 1919 г. письмо бывшего исполняющего должность первого генерал-квартирмейстера Ставки Верховного главнокомандующего подполковника А. Д. Сыромятникова, который считал себя одним «из трех главных организаторов ноябрьского переворота» и отвечал нем за военную часть, министру финансов И. А. Михайлову. Содержание письма позволяет утверждать, что в интервале между 6 и 8 ноября состоялась встреча А. В. Колчака и И. А. Михайлова. Совершенно очевидно, что адмирал и министр финансов обсуждали примерный план переворота и кандидатуры его основных исполнителей.

Во всяком случае именно во время этой встречи были рассмотрены условия, на которых начальник Сибирской казачьей дивизии полковник В. И. Волков согласился осуществить арест эсеровской части Директории. Согласно данных, содержащихся в письме А. Д. Сыромятникова, за оказание этой услуги В. И. Волков потребовал произвести его в генерал-майоры. Такое обещание полковнику было дано . Не трудно догадаться, что единственным, кто мог дать эту гарантию В. И. Волкову, являлся будущий военный диктатор. Здесь, правда, возникает вполне естественный вопрос о том, почему после достижения договоренностей с В. Н. Пепеляевым и И. А. Михайловым, в то время, когда осуществление заговора вступило в стадию его практического воплощения в жизнь, А. В. Колчак покинул Омск. Думается, однако, что ничего странного в таком поведении адмирала нет. Скорее наоборот, оно имеет вполне логическое объяснение и достаточное фактическое обоснование.

Прежде всего, не к лицу будущему диктатору самому заниматься «техническими деталями» переворота. Для решения таких задач всегда существуют другие люди, недостатка в которых, как правило, не бывает, если ситуация «назрела».

К тому же отъезд А. В. Колчака из Омска поставил под сомнение циркулировавшие по городу слухи о подготовке переворота с участием военного и морского министра, дезориентировал Директорию и позволил ей немного расслабиться, на десятилетия снял с адмирала всякие подозрения о его причастности к заговору. Напротив, присутствие в Омске А. В. Колчака с его невыдержанностью и агрессивностью могло только повредить делу, в котором у Михайлова, Волкова и К° уже имелся достаточный опыт.

Наконец, заговорщикам необходимо было заручиться поддержкой фронтового командования, особенно возглавлявшего Чехословацкий корпус. В конце сентября 1918 г. во Владивостоке А. В. Колчак имел разговор с чешским генералом Р. Гайдой и нашел с ним общий язык по вопросу об установлении военной диктатуры. Причем, если верить Р. Гайде, тогда Колчак «прямо заявил, что необходимо, чтобы я взял ее в свои руки» . В новой ситуации А. В. Колчаку предстояло продолжить разговор с честолюбивым чехом на тему о военной диктатуре, найдя верный тон, чтобы получить поддержку с его стороны и в то же время не обидеть генерала предложением роли актера второго плана. К тому времени Р. Гайда немногим более месяца командовал Северо-Уральской (Екатеринбургской) группой Западного фронта, штаб которого находился в Екатеринбурге. Именно туда 9 ноября и отправился А. В. Колчак, вагон которого прицепили к поезду английского полковника Д. Уорда, следовавшего с ротой своих подчиненных в Екатеринбург. В Тюмени военный и морской министр сделал короткую остановку на вокзале, где был встречен военными властями и принял почетный караул, а затем продолжил путь в Екатеринбург .

Воскресный день 10 ноября в Екатеринбурге был окрашен в особые, праздничные тона. С 10 часов утра на Монастырской площади города стали выстраиваться полки II Чехословацкой дивизии, несколько частей русских войск и рота только что прибывших англичан. Затем на площадь прибыли Р. Гайда со штабом, командующий Западным фронтом генерал-майор Я. Сыровы, руководители отделения Чехословацкого национального совета в России, представители местной общественности и др. Предстояло торжественное освящение и вручение полкам II дивизии боевых знамен.

Руководство отделения Чехословацкого национального совета в России и Р. Гайда заблаговременно направили всем членам Директории, а также П. П. Иванову-Ринову и А. В. Колчаку приглашения принять участие в намеченных на 10 ноября торжествах . Однако все члены Директории ограничились благодарностями за приглашение и отказались приехать в Екатеринбург, ссылаясь на неотложные дела. Председатель Совета министров П. В. Вологодский отправил руководству отделения Чехословацкого национального совета поздравительную телеграмму и сообщил, что поручил представительствовать от Совета министров на торжествах уполномоченному С. С. Постникову . По сообщениям местной печати, С. С. Постников выступил на церемонии с поздравительной речью от имени Временного Всероссийского правительства. Что же касается А. В. Колчака, то его присутствие на Монастырской площади прессой отмечено не было. Но на устроенном в тот же вечер Чехословацким национальным советом банкете, затянувшемся далеко за полночь, А. В. Колчак был. По свидетельству одной из местных газет, банкет «прошел чрезвычайно оживленно. Шумные одобрения вызвали приветствия по адресу адм. Колчака и представителей союзных наций» .

На следующий день состоялась беседа А. В. Колчака с сотрудником Чехословацкого агитационного отдела, широко переданная затем по каналам Чехословацкого телеграфного агентства и опубликованная многими газетами Урала и Сибири. Содержание беседы не дает основания считать, что адмирал глубоко понимал обсуждавшиеся проблемы. Скорее наоборот: оно свидетельствовало о его недостаточной осведомленности и компетентности в вопросах большой политики. Достаточно сослаться на заявление А. В. Колчака о том, что если «Германия будет окончательно побеждена, одновременно падет и советская Россия». Зато большая часть рассуждений А. В. Колчака — несмотря на то, что они не отличались оригинальностью, а повторяли многократно сказанное до него и выглядели просто банально — была посвящена заботе о судьбах России, звучала патриотично и в то же время как бы по-деловому. В частности, адмирал заявил, что его главные усилия теперь направлены «к созданию министерства и образованию сильной, здоровой армии, чуждой политики и способной спасти и возродить отечество» .

В действительности А. В. Колчака волновали совсем иные проблемы. Об этом убедительно свидетельствует содержание его первого конфиденциального разговора с Р. Гайдой, состоявшегося в тот же день в Екатеринбурге. Перед Р. Гайдой, в отличие от В. Н. Пепеляева, А. В. Колчаку не нужно было таиться и тем более рядиться в тогу демократа. Поэтому в центре их непродолжительной беседы сразу же оказался вопрос о судьбе Директории и о перспективах установления военной диктатуры. Оба собеседника признали Директорию «предприятием» искусственным и бесперспективным, а установление диктатуры — неизбежным.

Намного сложнее шло обсуждение вопроса о кандидатах в диктаторы и их шансах. А. В. Колчак вновь повторил свое суждение о том, что диктатором может стать только лицо, опирающееся на армию. Деликатность ситуации, однако, состояла в том, что оба хорошо помнили предложение, сделанное А. В. Колчаком Р. Гайде во Владивостоке. Несомненно, адмирал сознавал, что полтора месяца тому назад он поступил крайне опрометчиво. Но и Р. Гайда прекрасно понимал, что ему, иностранцу на русской службе, сейчас, когда адмирал занял в табели о рангах более высокую по сравнению с ним позицию, нет никаких шансов стать военным диктатором на освобожденной от большевиков территории России.

Последнее вовсе не означало, что честолюбивый чех не имел своих планов и не вел своей «игры». Р. Гайда был не прочь потеснить других военачальников на востоке России и «обойти» их в табели о рангах. Для этого он сделал точно рассчитанный и сильный «ход», заявив А. В. Колчаку о том, что казачьи круги имеют своих кандидатов в диктаторы и ведут соответствующую работу.

«…Но я думаю, — заключил по этому вопросу генерал, — что казачьи круги не в состоянии справиться с этой задачей, потому что они слишком узко смотрят на этот вопрос» . Не трудно понять, что данное заявление было направлено против командующего Сибирской армией П. П. Иванова-Ринова, одновременно являвшегося атаманом Сибирского казачьего войска. В его окружении действительно имелись люди, которые подталкивали командарма взять всю власть на востоке России в свои руки. Р. Гайда, исключив П. П. Иванова-Ринова из числа кандидатов в диктаторы, теперь мог рассчитывать на поддержку адмирала в борьбе против командования Сибирской армии, с которым у чеха был острый конфликт.

Главной мишенью для своего первого удара Р. Гайда выбрал ближайшего сотрудника П. П. Иванова-Ринова начальника штаба Сибирской армии П. П. Белова, имевшего немецкие корни и ранее носившего фамилию Виттекопф. А. В. Колчак принял условия Р. Гайды. В тот же день он отправил В. Г. Болдыреву телеграмму такого содержания: «Ознакомившись с материалами и убедившись из разговора с генералом Гайдой в антигосударственной деятельности генерала Белова, со своей стороны считаю отстранение генерала Белова для пользы русского дела необходимым» .

Из первой беседы с А. В. Колчаком в Екатеринбурге Р. Гайда сделал два важных наблюдения, имевших принципиальное значение. Во-первых, чех отметил, что ее тема повторяла тему разговора, происходившего у него с А. В. Колчаком ранее во Владивостоке, «но только с той разницей, что на этот раз адмирал не предлагал такого ответственного места мне, но зондировал почву относительно себя». Во-вторых, Р. Гайда был уверен, что из их разговора А. В. Колчак понял главное: «я не буду стоять на его пути» .

Видимо, тогда же А. В. Колчак имел встречу с руководством Екатеринбургской уездной земской управы и с уполномоченным Временного Всероссийского правительства на Урале С. С. Постниковым. О содержании бесед военного и морского министра с руководством земской управы и С. С. Постниковым можно судит по докладам, представленных ими 14 ноября 1918 г. на имя А. В. Колчака.

В первом случае речь шла об общем состоянии земских органов на Урале после его освобождения от большевиков и об их неотложных нуждах, во втором — главным образом о положении Уральской горнозаводской промышленности. Земцы в основном ходатайствовали перед военным и морским министром о необходимости выдачи ссуд и пособий из государственной казны для преодоления финансовых затруднений, о немедленной отправке из Сибири маршрутов с хлебом для смягчения продовольственного кризиса, а также об оказании им правительственной поддержки в деле заготовки для армии белья, медикаментов и перевязочных средств.

Близкий к кадетам С. С. Постников главное внимание уделил проблемам управления уральской территорией. Он утверждал, что «местные правительственные органы, без опоры на центральную власть, не имеют ни силы, ни авторитета и или бездействуют или действуют вразброд». Возможность предотвращения дальнейшего развала управленческих структур на Урале С. С. Постников видел в назначении «такой военной власти, которой подчинились бы все гражданские» . Просьба, исходившая от гражданского чиновника, имевшего статус уполномоченного правительства, не могла не обрадовать адмирала и не придать ему дополнительной уверенности в правоте задуманного предприятия.

12 ноября А. В. Колчак на импровизированном бронепоезде выехал на фронт, который проходил неподалеку от Кунгура. Наивно было бы думать, что министр добрался до передовой и общался с находившимися в окопах солдатами. В действительности дело ограничилось тем, что А. В. Колчак посетил штаб 1-го Средне-Сибирского корпуса, которым командовал генерал-майор А. Н. Пепеляев — младший брат В. Н. Пепеляева, и оперативную часть штаба 7-й Уральской дивизии горных стрелков. Волновали же его отнюдь не вопросы, связанные с состоянием войск, а преимущественно отношение фронтовых командиров к Директории и к будущей военной диктатуре.

«Я вынес впечатление, — утверждал позднее А. В. Колчак, — что армия относится отрицательно к Директории, по крайней мере в лице тех начальников, с которыми я говорил. Все совершенно определенно говорили, что только военная власть может теперь поправить дело…» .

А для того чтобы все же показать русским войскам военного и морского министра и привлечь дополнительное внимание печати к фигуре А. В. Колчака, видимо, тогда же родилась незамысловатая идея. Еще в конце лета 1918 г. из Москвы в Екатеринбург пробрались офицеры бывшего 3-го гренадерского Перновского полка Русской армии подполковник Ю. А. Милюков, прапорщики А. А. Александрович и В. З. Коссополянский, которые с риском для жизни пронесли через фронт Георгиевское знамя полка. Это знамя они сразу же передали начальнику 7-й Уральской дивизии генерал-майору В. В. Голицыну . Было решено, что А. В. Колчак произведет торжественное вручение исторического знамени 3-го Перновского полка 28-му Ирбитско-Перновскому полку.

13 ноября в 10 часов утра на Монастырской площади были выстроены русские войска Екатеринбургского гарнизона. На торжественную церемонию прибыли Р. Гайда, генерал-инспектор чехословацких войск в России генерал-лейтенант В. Н. Шокоров, начальник 12-й Уральской стрелковой дивизии полковник Р. К. Бангерский, командир английского батальона полковник Д. Уорд, управляющий военным отделом Чехословацкого национального совета майор Р. Медек, другие лица командного состава и представители гражданских властей. После молебна А. В. Колчак вручил знамя командиру полка полковнику М. Н. Некрасову. Затем состоялся военный парад, который принимал также А. В. Колчак .

В тот же день в Екатеринбурге состоялась вторая встреча А. В. Колчака с Р. Гайдой. По утверждению чешского генерала, с фронта «Колчак приехал с готовым уже решением, уже только для того, чтобы посоветоваться». Р. Гайда отказался участвовать в государственном перевороте, но пообещал А. В. Колчаку, что находившиеся на фронте войска Сибирской армии в этих событиях будут нейтральны. В принципе разговор носил настолько откровенный характер, что обсуждался даже вопрос о титуле будущего военного диктатора. Р. Гайда отрицательно отнесся к предложению А. В. Колчака именоваться после переворота «Верховным правителем», мотивируя свою позицию временным характером власти, и порекомендовал адмиралу ограничиться званием Верховного главнокомандующего с правами диктатора .

Здесь же за обещанный нейтралитет Р. Гайда потребовал от А. В. Колчака дополнительную компенсацию, добиваясь смещения уже не только П. П. Белова, но и П. П. Иванова-Ринова. Адмирал был вынужден выполнить пожелание чеха. Утром 14 ноября из штаба Северо-Уральской группы он направил в Омск на имя В. Г. Болдырева пространную телеграмму:

«14 ноября [в] 0-20 [мин.] получив сведения, что генерал Белов пытается противиться устранению его от должности и готовится на отъезд из Омска для продолжения интриг, считаю решительно необходимым и настаиваю в этом случае [на] аресте генерала Белова с препровождением его [в] Екатеринбург, также [на] устранении от должности генерала Иванова[-Ринова], чтобы разом покончить со всеми интригами, гибельно отражающимися на фронте» .

Достигнув необходимую договоренность с Р. Гайдой, А. В. Колчак вместе с Д. Уордом выехал в Челябинск, где находились штаб главнокомандующего армиями Западного фронта и отделение Чехословацкого национального совета в России. Здесь у него состоялись встречи с начальником штаба фронта генерал-майором М. К. Дитерихсом и руководством отделения, которые не обнадежили А. В. Колчака. Судя по последующей их реакции на совершившийся в Омске переворот, они были сторонниками Директории, и А. В. Колчак почувствовал бесполезность своего пребывания в Челябинске. Чтобы не усугублять ситуацию, адмирал заявил, что он выезжает на фронт. В действительности до фронта министр не доехал . Скорее всего, 15 ноября А. В. Колчак получил от участвовавших в заговоре офицеров Ставки телеграмму о том, что В. Г. Болдырев планирует на следующий день покинуть Омск и отправиться на Уфимский фронт, где в районе Бугульмы и Бирска остатки Народной армии Самарского Комуча и Чехословацкого корпуса с трудом сдерживали наступление красных. С отъездом В. Г. Болдырева из Омска складывалась исключительно благоприятная ситуация для осуществления задуманного переворота. Поэтому А. В. Колчак немедленно покинул Челябинск и по южной линии Транссибирской магистрали направился в Омск.

Между тем маховик заговора набирал обороты. Отвечавший за военную часть переворота подполковник А. Д. Сыромятников подобрал небольшую группу лично ему известных офицеров, ранее обучавшихся в Академии Генерального штаба и в начале ноября 1918 г. занимавших ключевые должности в Ставке, в штабах Сибирской армии и 2-го Степного Сибирского корпуса. В нее вошли капитаны И. А. Бафталовский, А. А. Буров, А. К. Гайко, Гриневич (или Гриневский), А. Л. Симонов и Г. В. Щепин. Каждый из них получил конкретное задание, выполнение которых в совокупности должно было обеспечить арест эсеровской части Директории и Совета министров, информационную изоляцию В. Г. Болдырева, нейтрализацию командного состава и воинских частей Омского гарнизона, остававшихся верными Временному Всероссийскому правительству .

Имевшаяся в распоряжении Е. Ф. Роговского агентура, видимо, располагала какой-то информацией об организации заговора. Во всяком случае вечером 15 ноября 1918 г. в конце совместного заседания Директории и Совета министров, когда остались только члены Директории, Е. Ф. Роговский сделал сообщение о том, что «правыми» кругами готовится свержение правительства и замечено брожение в офицерской среде. Но, как свидетельствовал П. В. Вологодский, «директоры» к сообщению Е. Ф. Роговского «в общем отнеслись довольно спокойно», предложив ему «усилить разведки по этому предмету и принять некоторые меры предосторожности» . Такой инфантилизм Директории к, казалось бы, чрезвычайной информации не удивителен. Омск уже давно был настолько пропитан слухами о заговоре и государственном перевороте, что ощущение их реальности не только у рядовых обывателей, но и у членов правительства просто притупилось.

В огромной степени успеху заговорщиков способствовали также царившие в офицерской среде политические настроения, общая атмосфера вседозволенности и распущенности, пустившая глубокие корни в офицерском корпусе, и бессилие высшего командного состава.

Пожалуй, наиболее ярким проявлением установившихся «порядков» стал получивший широкую огласку и общественный резонанс инцидент, происшедший 13 ноября 1918 г. в зале омского гарнизонного собрания. По случаю прибытия в Омск французских войск здесь был устроен обед в честь французских офицеров. На обеде присутствовали высокие лица: с русской стороны — временно исполняющий должность командующего Сибирской армией генерал-майор А. Ф. Матковский, с французской стороны — посланник Э. Реньо и консул Неттеман, от американцев — консул Грей. После речей А. Ф. Матковского, Э. Реньо и Неттемана оркестр исполнил французский национальный гимн — Марсельезу, большинство же присутствовавших русских офицеров потребовало сыграть «Боже, царя храни!» и даже подпевала оркестру во время исполнения гимна бывшей Российской империи. Особенно вызывающе вел себя один из казачьих офицеров, которым оказался командир партизанского отряда войсковой старшина И. Н. Красильников. Когда после новых речей ситуация с исполнением обоих гимнов повторилась, А. Ф. Матковский и представители союзных держав в знак протеста покинули зал гарнизонного собрания .

Директория и даже Совет министров больше не могли не реагировать на этот разгул военщины. 15 ноября 1918 г. Верховный главнокомандующий В. Г. Болдырев издал приказ № 36, в котором еще раз подтвердил позицию Временного Всероссийского правительства: «армия вне политики», а «всякое публичное выявление своих политических симпатий, в какую бы сторону они ни клонились, совершенно не допустимо со стороны представителей армии». Он решительно осудил инцидент в Омском гарнизонном собрании, квалифицировав его как «особенно недопустимый по своей безграничной бестактности и преступному легкомыслию со стороны лиц, являющихся виновниками этого случая». В. Г. Болдырев приказал А. Ф. Матковскому «произвести строжайшее расследование и определенно выяснить тех лиц, которые, забывая о достоинстве своей страны, не стесняясь дружеским союзным представительством, демонстрируют публично свою безграничную распущенность, которой должен быть положен конец». Верховный главнокомандующий в корректной форме выразил свое недовольство поведением начальствующих лиц, присутствовавших на банкете, но не принявших мер для немедленного ареста и привлечения виновных к строжайшей ответственности, заявив, что в дальнейшем будет расценивать такое поведение как преступное бездействие власти. Приказ заканчивался жесткими словами:

«Лица, сознательно или бессознательно вредящие созиданию здоровой дисциплины в армии и спокойному развитию возрождающейся государственности, должны быть немедленно устраняемы из рядов армии» .

В ночь на 16 ноября В. Г. Болдырев выехал на фронт. Уже в пути он узнал, что навстречу ему идет поезд Д. Уорда, в составе которого находится вагон А. В. Колчака. В. Г. Болдырев приказал военному министру подождать его в Петропавловске, если адмирал прибудет туда раньше. Но первым на станцию Петропавловск прибыл поезд В. Г. Болдырева. На вокзале Верховного главнокомандующего приветствовали представители местных военных властей. Затем прибыл поезд, в котором находился А. В. Колчак. Адмирал явился в вагон В. Г. Болдырева. Их беседа длилась около трех часов .

Министр доложил о своей поездке, в оптимистических тонах обрисовав состояние русских войск на фронте, вновь поставил вопрос о расширении его прав, поинтересовался положением в Омске, сославшись на отсутствие у него сведений оттуда. В свою очередь Верховный главнокомандующий сформулировал перечень того, что он считал возможным сделать в ответ на просьбу А. В. Колчака, дал ему ряд поручений, высказал обеспокоенность положением на Уфимском участке фронта и политической напряженностью в Омске, созданной главным образом казачьими кругами. Правда, в последнем случае В. Г. Болдырев выразил надежду на то, что все образуется.

А. В. Колчак начал беседу с Верховным главнокомандующим в агрессивной манере, заканчивалась же встреча вполне спокойно и даже доброжелательно. В. Г. Болдырев пригласил адмирала пообедать с ним, на что тот ответил согласием. Компанию им составили сестра жены В. Г. Болдырева и врач местной детской колонии. По итогам этой встречи В. Г. Болдырев записал в своем дневнике:

«Из длинного разговора с Колчаком я еще более убедился, как легко поддается он влиянию окружающих… Он уже соглашался с гибельностью и несвоевременностью каких бы то ни было переворотов. Он — или очень впечатлителен или хитрит».

Доверчивый и простодушный В. Г. Болдырев больше склонялся к первому варианту. Поэтому, как он сам записал, после встречи с А. В. Колчаком «позволил себе редкое удовольствие — читать Оскара Уайльда» .

Утром 17 ноября А. В. Колчак вернулся в Омск. Несмотря на воскресный день, адмирал отправился на службу — в военное министерство. Здесь он подписал малозначащий приказ № 14, информировавший о том, что главные управления артиллерии, инженерное, интендантское, военно-санитарное и военно-ветеринарное управления с настоящего числа нужно считать сформированными . Все остальное время у А. В. Колчака ушло на разговоры с непрерывно являвшимися к нему, несмотря на неприсутственный день, сотрудниками Ставки, морскими и казачьими офицерами, убеждавшими адмирала устранить Директорию и создать единоличную власть. Большинство этих посетителей, конечно, не было посвящено в заговор и поэтому искренне пыталось склонить А. В. Колчака осуществить переворот. В то же время нельзя исключить того, что среди воскресных собеседников будущего военного диктатора имелись прекрасно обо всем осведомленные люди, которые, зная психологическую неустойчивость адмирала, своими разговорами поддерживали его уверенность в успешном исходе заговора и тем самым как бы осуществляли контроль за поведением адмирала.

4 февраля 1920 г. в Иркутске на допросе в чрезвычайной следственной комиссии А. В. Колчак утверждал, что на уговоры офицеров взять власть в свои руки он реагировал отрицательно, подчеркивая, что находится на службе у Директории, в силу чего не считает возможным «предпринимать какие-нибудь шаги в том смысле, в каком вы говорите» .

Если А. В. Колчак на самом деле отвечал своим собеседникам подобным образом, то он, конечно, самым тривиальным образом их обманывал. Но неискренность адмирала совершенно понятна. Она носила вынужденный характер, поскольку А. В. Колчак был обязан соблюдать конспирацию. В действительности к тому времени решение об аресте председателя Директории Н. Д. Авксентьева, члена Директории В. М. Зензинова и товарища министра внутренних дел Е. Ф. Роговского уже было принято. Во всяком случае отвечавший за военную сторону переворота А. Д. Сыромятников днем 17 ноября отдал капитанам И. А. Бафталовскому и А. А. Бурову последние инструкции по выполнению плана переворота . Не подлежит сомнению, что А. Д. Сыромятников не мог действовать по своему усмотрению, без санкции адмирала, В. Н. Пепеляева или И. А. Михайлова.

Анализ поведения А. В. Колчака во время его пребывания на посту военного и морского министра позволяет утверждать, что он практически ничего не сделал для укрепления вооруженных сил Временного Всероссийского правительства. Однако адмирал достаточно успешно позиционировал себя в качестве сторонника твердой государственной власти и активно интриговал как против Директории, так и против потенциальных конкурентов в диктаторы. Главным же делом А. В. Колчака стало участие в заговоре против Директории, в котором адмирал очень четко и грамотно выполнял предназначенную ему роль, оставаясь вне всяких подозрений как у своих союзников, так и у противников.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Прости, великий адмирал!.. (Эскиз к портрету Александра Васильевича Колчака). Барнаул, 1992; Богданов К. А. Адмирал Колчак. СПб., 1993; Плотников И. Ф. Александр Васильевич Колчак. Жизнь и деятельность. Ростов н/Д, 1998; Плотников И. Ф. Александр Васильевич Колчак. Исследователь, адмирал, Верховный правитель. М., 2002; Краснов В. Г. Колчак. И жизнь, и смерть за Россию. М., 2000. Кн. 1-2; Синюков В. В. Александр Васильевич Колчак как исследователь Арктики. М., 2000; Синюков В. В. Александр Васильевич Колчак: от исследователя Арктики до Верховного правителя России. М., 2004; Верховный правитель России: Документы и материалы следственного дела адмирала А. В. Колчака. М., 2003; Восточный фронт адмирала Колчака. М., 2004; А. В. Колчак — ученый, адмирал, Верховный правитель России: исторические чтения, посвященные 130-летию со дня рождения А. В. Колчака. Омск, 2005; За спиной Колчака. Документы и материалы. М., 2005; Черкашин Н. А. Адмирал Колчак: диктатор поневоле. М., 2005; Зырянов П. Н. Адмирал Колчак, Верховный правитель России. М., 2006; Хандорин В. Г. Адмирал Колчак: правда и мифы. Томск, 2006; Рунов В., Португальский Р. Адмирал Колчак. М., 2007.
2. ГАНО. Ф. Д.-144,. Оп. 1. Д. 39. Л. 1-2; Русский исторический архив. Прага, 1929. Сб. 1. С. 247.
3. Вестник Временного Всероссийского правительства (Омск). 1918. 6 нояб.
4. Болдырев В. Г. Директория. Колчак. Интервенты. Новониколаевск, 1925. С. 84-88; Серебренников И. И. Гражданская война в России: великий отход. М., 2003. С. 422-423; Вологодский П. В. Во власти и изгнании: дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эмигранта в Китае (1918-1925). Рязань, 2006. С. 422-423; Архив русской революции / Изд. И. В. Гессена. Берлин, 1923. Т. 10. С. 284.
5. Шишкин В. И. Вице-адмирал А. В. Колчак (19 сентября — 4 ноября 1918 г.) // Россия в глобализирующемся мире: Сб. науч. ст. Архангельск, 2006. С. 174-175.
6. Болдырев В. Г. Директория. Колчак. Интервенты. Новониколаевск, 1925. С. 92; ГАРФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 42. Л. 64-65; Вестник Временного Всероссийского правительства. 1918. 9 нояб.
7. ГАРФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 42. Л. 70-72.
8. РГВА. Ф. 39597. Оп. 1. Д. 5. Л. 1, 6-12; Д. 14. Л. 1.
9. Дневник Пепеляева // Красные зори. Иркутск. 1923. № 4. С. 85.
10. РГВА. Ф. 39597. Оп. 1. Д. 5. Л. 13.
11. Дневник Пепеляева // Красные зори. 1923. № 4. С. 85.
12. Шишкин В. И.
13. Gajda R. Generál ruských legií. Moje paměti: Československá anabase. Zpět na Ural proti bolševikùm. Admirál Kolčak Vesmír, 1921. С. 97.
14. Зауральский край (Екатеринбург). 1918. 12 нояб.; Вестник Временного Всероссийского правительства. 1918 г. 13 нояб.
15. ГАРФ. Ф. Р-180. Оп. 2. Д. 78. Л. 25-26, 40, 42.
16. Вестник Временного Всероссийского правительства. 1918. 9 нояб.
17. Зауральский край. 1918. 12 нояб.
18. Уральская жизнь (Екатеринбург). 1918. 15 нояб.
19. Архив русской революции. М., 1991. Т. 10. С. 289.
20. Болдырев В. Г. Директория. Колчак. Интервенты. Новониколаевск, 1925. С. 98; ГАРФ. Ф. Р-10055. Оп. 2. Д. 7. Л. 1. В. Г. Болдырев не выдержал совместных ультиматумов Р. Гайды и А. В. Колчака и «сдал» П. П. Белова, правда, отчислив последнего в резерв Ставки по причине поданного рапорта.
21. Gajda R.
22. ГАРФ. Ф. Р-131. Оп. 1. Д. 357. Л. 3-6, 11-12.
23. Архив русской революции. Т. 10. С. 290.
24. Кручинин А. М. Под сенью старого знамени // Белая армия. Белое дело. 2000. № 8. С. 114-119.
25. Кручинин А. М. От Уральских гор до Щегловской тайги: краткая история 7 Уральской дивизии горных стрелков // Белая армия. Белое дело. 2002. № 11. С. 40; Народная Сибирь (Новониколаевск). 1918. 13 нояб.; Уральская жизнь. 1918. 15 нояб.
26. Gajda R. Generál ruských legií. Moje paměti: Československá anabase. Zpět na Ural proti bolševikùm. Admirál Kolčak Vesmír, 1921. С. 98-99.
27. РГВА. Ф. 39499. Оп. 1. Д. 45. Л. 1.
28. Утро Сибири (Челябинск). 1918. 17 нояб.; Архив русской революции. Т. 10. С. 290.
29. Шишкин В. И. К истории колчаковского переворота // Изв. Сиб. отд-ния Академии наук СССР. Серия: История, филология и философия. Новосибирск, 1989. Вып. 1.
30. Вологодский П. В. Во власти и изгнании: дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эмигранта в Китае (1918-1925). Рязань, 2006. С. 116-117.
31. Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака. Из истории гражданской войны на Волге, Урале и в Сибири. М., 2004. Кн. 1. С. 464-465; ГАРФ. Ф. Р-180. Оп. 1. Д. 3б. Л. 2-3.
32. Там же. Д. 20. Л. 100.
33. Единство (Петропавловск). 1918. 19 нояб.
34. Болдырев В. Г. Директория. Колчак. Интервенты. Новониколаевск, 1925. С. 105.
35. РГВА. Ф. 39597. Оп. 1. Д. 6. Л. 8.
36. Архив русской революции. Т. 10. С. 291.
37. ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 242. Л. 5.

Поддержите нас

Ваша финансовая поддержка направляется на оплату хостинга, распознавание текстов и услуги программиста. Кроме того, это хороший сигнал от нашей аудитории, что работа по развитию «Сибирской Заимки» востребована читателями.

Бучко Н.П., Ципкин Ю.Н.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ А.В. КОЛЧАКА

В 1917 - 1920 гг.

Одной из самых дискуссионных и одиозных фигур Гражданской войны в России является адмирал А.В. Колчак. Оставляя в стороне его заслуги как исследователя Севера и флотоводца в годы русско-японской и Первой мировой войн, хотелось бы остановиться на его политических взглядах и деятельности в годы революции и Гражданской войны.

Свои представления о политике А.В. Колчак отразил еще в 1912 г. в работе «Служба Генерального штаба», где отмечал: «Если мы определили политику как учение о борьбе в приложении к государственной жизни, то a priori можно быть уверенным, что принципы войны, как таковые, целиком приложимы и к политике..., сущность государственной политики покоится на тех же началах, что и военное дело, так как политика является лишь формой основного представления о борьбе, общего в приложении к решению государственных задач, достижению стратегических или тактических целей» . Таковы были политические взгляды многих представителей военной элиты, ставивших войну над политикой. Командующий Черноморским флотом адмирал А.В. Колчак принял отречения царя как факт. Он писал о происходивших переменах: «Десять дней я занимался политикой и чувствую к ней глубокое отвращение, ибо моя политика - повеление власти, которая может повелевать мною» .

Летом 1917 г. правые круги активно искали кандидата на пост военного диктатора. Уже тогда представители американской миссии США в России Э. Рут и Дж. Гленнон предложили Временному правительству отправить А.В. Колчака начальником военной миссии в американский Военно-морской флот. В Америке адмирал узнал о событиях Октября 1917 г. в России. В марте 1918 г. А.В. Колчак, поступивший на службу в Вооруженные силы Великобритании и следовавший в Мессопотамию из Японии через Шанхай и Сингапур, был направлен через Пекин в Маньчжурию для того, чтобы возглавить антибольшевистские силы вместе с Семеновым . «Английское правительство. нашло, что меня необходимо использовать в Сибири в видах союзников и России.», - писал А.В. Колчак своей гражданской жене А.В. Тимиревой в

марте 1918 г. из Сингапура . На совещании антибольшевистских сил в Пекине, проходившем с 18 апреля по 3 мая 1918 г., его участники заявили, что адмирал может объединить антисоветские силы в регионе . 10 мая Колчак был назначен начальником войск, формируемых в полосе отчуждения КВЖД . Но попытка формирования боеспособной военной силы не удалась из-за сепаратизма казачьих атаманов Г.М. Семенова и И.П. Калмыкова, различных офицерских отрядов, действовавших на КВЖД при открытой поддержке японцев. Это заставило Колчака отказаться от командования и членства в правлении КВЖД и выехать в Японию «лечить нервы».

29 сентября 1918 г. на Уфимском государственном совещании была создана Директория, объявившая себя Временным Всероссийским правительством. Это был временный и очень неустойчивый компромисс между правыми социалистами и кадетами. На пост военного министра Директории был приглашен прибывший из Японии вместе с английским генералом А. Ноксом адмирал А.В. Колчак. Директория продержалась недолго. В ночь на 18 ноября 1918 г. офицеры и казаки при поддержке английского батальона полковника Уорда совершили в Омске переворот. Ни англичане, ни кадеты, ни офицерство не могли больше мириться с правосоциалистическими партиями и сделали ставку на военную диктатуру.

Близкий по своим политическим предпочтениям к кадетам адмирал Колчак согласился на уговоры руководителя Восточного отдела ЦК кадетской партии (КДП) В.Н. Пепеляева и правого офицерства и принял на себя пост военного диктатора . В состав сформированного после прихода к власти Колчака омского правительства вошли представители КДП, среди которых были Г.К. Гинс, Г.Г. Тельберг, В.Н. Пепеляев и др. Некоторе время в правительстве оставались правые эсеры и меньшевики. Позже, в марте 1919 г., В.Н. Пепеляев писал руководству кадетской организации «Национальный центр» о цели своей миссии в Сибири: «Национальный центр» командировал меня на восток для работы в пользу единоличной диктатуры и для переговоров с адмиралом Колчаком в целях предотвращения соперничества имен Алексеева и Колчака. Со смертью Алексеева кандидатура адмирала стала бесспорной...» . А.В. Колчак стал Верховным правителем России и Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами белогвардейцев, а другие вожди

Белого движения признали за ним эти титулы. Колчак получил чин полного адмирала.

Кадеты и белые генералы прикрывались лозунгами беспартийности и аполитичности армии, хотя целенаправленно проводили свою политику. У адмирала вызывали отрицательное отношение все социалистические партии и Учредительное собрание, «которое с места запело Интернационал под руководством Чернова». В заслугу большевикам он поставил только одно -разгон Учредительного собраниях .

Адмирал был сторонником использования вооруженного насилия как возможного средства политической борьбы, а войну определял как неизменное проявление общественной жизни . Все эти милитаристские представления нашли свое отражение в дальнейшей политической деятельности Колчака. Главную причину российской разобщенности Колчак усматривал в отрицании обществом национальных интересов в угоду партийным. Именно здесь проявилось непонимание Колчаком общественной жизни и причин социального раскола России, который нашел свое выражение и в межпартийной борьбе.

Реакцией населения на приход к власти Колчака стало опасение, что «бывший царский адмирал хочет вернуть царя и реставрировать монархию в России» . Правда, А.В. Колчак и его администрация публично заявили о невозможности реставрации монархии.

По мнению сторонников Колчака, его появление на посту Верховного Правителя должно было стать объединяющим началом для всех антибольшевистских сил Сибири и Дальнего Востока. За Колчака высказалось «Русское политическое совещание», созданное в конце 1918 г. в Париже и призванное объединить и представлять антибольшевистские силы за рубежом . Пользовался Колчак и всемерной поддержкой ряда правительств иностранных государств . Он был признан в качестве нового лидера антибольшевистских сил военными миссиями России за рубежом.

Однако не все антисоветские силы поддержали приход Колчака к власти. К ним, в частности, относилось командование Чехословацкого корпуса и Чехословацкий Национальный Совет, близкие к правым социалистам. Правда, колебания их были недолгими. Наиболее заметным выражением недовольства приходом Колчака во власть был демарш Атамана Забайкальского казачьего войска и главы Дальневосточного союза казачьих войск Г.М. Семенова. Он даже

угрожал объявить автономию Восточной Сибири и создать империю Чингизидов .

В начальный период антибольшевистской борьбы адмирал давал высокую оценку работе земства по организации власти на Востоке, отмечал деловой характер деятельности этих структур на местах . Но позже такая оценка не мешала Колчаку игнорировать земство. При решении внутриполитических задач, стоящих перед властью, он отдавал приоритет своим военным ставленникам. Именно военная составляющая власти, по мнению адмирала, являлась залогом ее существования . Только кризис проводимой Верховным правителем политики, заставил его пойти на создание Государственного Земского Совещания, которое мыслилось некоторыми деятелями режима представительным органом. Такая оценка Совещания вызвала негодование адмирала, он назвал его «совдепом» и чуть не разогнал.

Важнейшим фактором, оказавшим влияние на формирование политики колчаковской власти, явилось влияние иностранных государств, которые решали главную для себя задачу - противодействие большевизму. Однако всю помощь А.В. Колчаку интервенты оказывали только в прямой связи с успехами белых армий и только за валюту (при 100 % предоплате) и компенсации в виде концессий и торговли на льготных условиях. Растраты части золотого запаса России, захваченного антибольшевистскими силами в 1918 г. в Казани, составили 242 млн. зол. руб. из 651, 5 зол. руб. (в ценах 1914 г.). Интервенты навязали белым правительствам в Сибири и на Дальнем Востоке ряд неравноправных договоров о промыслах, добыче и вывозе полезных ископаемых. Так, в частности А.В. Колчак в 1919 г. продлил русско-японский договор 1907 г. о рыболовстве, носивший неравноправный характер и наносивший ущерб морским запасам дальневосточных морей. Сам же А.В. Колчак сетовал на засилье японцев на Дальнем Востоке и унижение российских властей японскими интервентами . Когда же белые армии стали терпеть поражения, «русский патриот» А.В. Колчак направил в Японию генерала Романовского с просьбой о новой посылке войск в Россию. Взамен Омск обещал японцам новые концессии и участок КВЖД от Чанчуня до Харбина . Японцы обещали Колчаку поддерживать порядок на Дальнем Востоке, уладить недоразумения Омска с дальневосточными атаманами. 22 июля 1919 г. Япония окончательно отказала Колчаку в посылке

2-х дивизий западнее Иркутска, а в октябре Токио подтвердил отказ. Япония по-прежнему ориентировалась на захват Дальнего Востока России, и идти на запад далее Байкала не собиралась .

Союзники попытались путем навязывания условий помощи белым воспроизвести основные принципы западной демократии, экспортировать в Россию «матрицу» американских и европейских экономических, политических и социальных институтов. 26 мая 1919 г. союзники предъявили Колчаку ноту, излагавшую условия, на которых белому режиму будет предоставляться помощь. После взятия Москвы Колчаку советовали созвать Учредительное собрание, организовать свободное избрание органов местного самоуправления, обеспечить гражданские свободы и свободу вероисповедания, не восстанавливать сословные привилегии, не возрождать помещичье землевладение, признать независимость Польши и Финляндии и т.д. Речь, таким образом, шла не только о придании колчаковскому режиму демократического облика, но и стремлении Антанты поставить лидеров Белого движения под свой контроль.

В рамках административного управления строилась система с губернаторами, полицейским аппаратом и судебными органами, аналогичными органам дореволюционной России . Все эти атрибуты новой, исходя из временной и персональной составляющей, власти (но старой по содержанию) находили выражение в формировавшемся общественном мнении о возможном возврате к старорежимной России после победы Колчака. Нежизнеспособность созданной системы административных органов подтверждали и действия военных властей, различных карательных отрядов, которые зачастую игнорировали распоряжения гражданских чиновников. Действовавшая система властно-диктаторских отношений предполагала строгое подчинение всех структур вышестоящему руководству и замыкание властной пирамиды на управлении одним человеком - диктатором . Однако сформированные структуры не выдержали давления на них со стороны самих военных деятелей. Слабость созданной системы была обусловлена как отсутствием практического опыта административной деятельности у большей части привлекаемых к ней военных, так и отсутствием в регионе тех, кто имел опыт управленческой работы. Характерным примером такой ситуации стала созданная судебная система. Наряду с существовавшими гражданскими судами присяжных и др. формальными атрибутами правового рассмотрения спорных вопросов, колчаковский режим для поддержания общественного порядка

прибегал к использованию сугубо военной силы. Колчак наделял командиров воинских подразделений специальными полномочиями, результатом чего были репрессии по отношению к местному населению . Не в силах обеспечить повсеместное соблюдение законности, органы местной власти и внутренних дел обращались с просьбой к войсковым структурам о направлении на подконтрольные им территории отрядов для поддержания общественного порядка. Причем принимаемые военными меры касались как вопросов борьбы с преступлениями уголовно-административного характера, так и устранения политических противников режима. Практиковал режим и привлечение на должности руководителей городских и уездных структур правоохранительных органов (милиции), отрядов особого назначения, боевых офицеров, без наличия у них должного юридического образования .

Колчаковский режим не соответствовал ни парламентской демократии, ни президентской республике. Он опирался на военную силу и ограничил функции гражданской власти чисто номинальными функциями. Это был авторитарный военный режим. Так, в частности, для подавления партизанского движения в Енисейской и Иркутской губерниях Колчак свои приказом от 31 марта 1919 г. предоставил командующему войсками Иркутского военного округа генералу Артемьеву права командующего армией, а командующему войсками в местностях, охваченных партизанским движением, генералу Розанову - права генерал-губернатора. Розанов приказал сжечь несколько сел, жители которых помогали партизанам. Позже на допросе в Иркутске Колчак заявил, что его приказ не касался сжигания деревень, но «во время боев и подавления восстания такая мера неизбежна». По воспоминаниям Главноуправляющего делами Верховного правителя и Совета министров Г.К. Гинса, А.В. Колчак откровенно говорил ему, что «гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Если я сниму военное положение, вас немедленно переарестуют большевики, или эсеры, или ваши же члены Экономического совещания, вроде Алексеевского, или ваши губернаторы, вроде Яковлева» .

Колчаковское правительство фактически не управляло территорией. Армейские командиры делали все, что им заблагорассудится. Они были совершенно самостоятельны в своей военной и гражданской политике и действиях. Сибирь при Колчаке, по существу, превратилась в конгломерат

военных княжеств, лишь номинально подчиненных правительству. Произвол белой военщины на местах лишь свидетельствовал о слабости вертикали власти, своеволии исполнителей всех структурных подразделений, неэффективности судебно-правовой системы. К тому же и правительство было поражено междоусобной борьбой. Приказы Колчака прекратить взаимные обвинения ведомств и удельную рознь под страхом наказания, дружно работать и не разваливать государство игнорировались.

В разговоре по прямому проводу с премьером Пепеляевым Колчак так охарактеризовал политическую ситуацию: «Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собою сплошное преступление. Все это усугубляется деятельностью военных частей: польских и чешских, ничего не признающих и стоящих вне всякого закона. Нам приходится иметь дело с глубоко развращенным контингентом служащих, преследующих только личные интересы, игнорирующих всякие понятия о служебном долге и дисциплине. Такова среда, в которой приходиться работать.» . Но и сетования А.В. Колчака на произвол своей военщины не снимает с него вины за белый террор.

Осенью 1919 г. в связи с успехами Красной Армии оппозиционные силы: большевики, правые социалисты (эсеры, меньшевики и народные социалисты) -в Сибири и на Дальнем Востоке активизировали свою деятельность. 12 ноября 1919 г. на тайном «Всесибирском совещании земств и городов» был создан «Политический центр» (Политцентр) для подготовки восстания против Колчака и создания на территории Сибири буферного государства. Большевики решили принять участие в выступлении, чтобы при благоприятных условиях установить Советскую власть в Сибири. Восстание Политцентра началось в Черемхово 21 декабря 1919 г. Восстание поддерживали партизанские отряды и рабочие дружины, в большинстве подчинявшиеся большевикам. 27 декабря 1919 г. в Нижнеудинске чехи взяли «под охрану» Колчака, его премьера В.Н. Пепеляева и золотой запас. В этот же день восстание Политцентра охватило Иркутск. Чехословацкое командование встало на сторону восставших, чтобы любой ценой протолкнуть свои эшелоны через Иркутск на Восток. Дорога к спасению лежала через глухую сибирскую тайгу в период сильнейших сибирских морозов и Кругобайкальскую железную дорогу с ее множеством тоннелей и других искусственных сооружений. Лишь противодействие чехословацких

бронепоездов и перевес сил чехов помогли Политцентру отбить атаки семеновцев с востока.

4 января 1920 г. А.В. Колчак, находясь в безвыходном положении, передал полномочия Верховного правителя России А.И. Деникину, а Г.М. Семенов получил всю полноту власти на Востоке страны. 7 февраля 1920 г. Бывший Верховный праитель был расстрелян по постановлению Иркутского ВРК в связи с опасностью наступления белых войск (по другим данным - по секретному требованию В.И. Ленина и председателя Сибревкома И.Н. Смирнова) . Вместе с А.В. Колчаком был расстрелян его последний премьер-министр В.Н. Пепеляев.

В последнее время делаются попытки реабилитировать «героев Белого дела». 26 января 1999 г. военный суд Забайкальского военного округа отклонил просьбу о реабилитации адмирала Колчака. В январе 2001 г. это решение подтвердила Военная коллегия Верховного суда. 4 мая 2005 г. Главная военная прокуратура в пятый раз отказала в реабилитации А.В. Колчака как человека, совершившего преступления против мира и человечности, виновника массового террора против сторонников Советской власти. В 2007 г. отказ подтвердила прокуратура Омской области.

А.В. Колчак и сегодня остается одним из самых спорных политических и военных деятелей такого трагического периода в истории нашей страны, как Гражданская война.

1. Арестант пятой камеры.М.: Политиздат, 1990. 479 с.

2. Белоцерковский В. Революция и контрреволюция в России // Свободная мысль. 2005. № 10. С. 81-99.

3. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920. М.: Айрис-пресс, 2008. 672 с.

4. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Фонд Р-5844 - Колчак Александр Васильевич, адмирал, глава Российского правительства.

5. ГАРФ. Фонд Р-200 - Министерство иностранных дел Российского правительства А.В. Колчака. 1918-1920.

7. Дневник Пепеляева // Красные зори (Иркутск). 1923. № 4. С.79-89.

8. Звягин С.П. Правоохранительная политика А.В. Колчака. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001. - 352 с.

9. Иоффе Г.З. Колчаковская авантюра и ее крах. М.: Мысль, 1983. 294 с.

10. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М.: Республика, 1993. 384 с.

11. Колчак и интервенция на Дальнем Востоке: Док. и материалы. Владивосток: ИИА-ЭН ДВО РАН, 1995. 216 с.

12. Колчак В.И. Избранные труды. СПб.: Судостроение, 2001. 384 с.

13. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака: В 2 книгах. - Книга вторая: Часть III. М.: Айрис-пресс, 2004. 496 с.

14. Подлинные протоколы допросов адмирала А.В. Колчака и А.В. Тимиревой // Отечественные архивы. 1996. № 1. С. 79-84.

15. Последние дни колчаковщины. Сб. док. Центрархива. М.: ГИЗ, 1926.

16. Российский Государственный архив социально-политической истории. Ф.372 - Дальневосточное бюро Центрального комитета РКП(б)

17. Светачев М.И. Империалистическая интервенция в Сибири и на Дальнем Востоке (1918 - 1922 гг.). Новосибирск: Наука, 1983. 336 с.

18. Memoirs of Red Partisan movement in the Russian Far East, 1918-1920 // The testimony of Kolchak and other Siberian materials. Stanford-London, 1935. PP. 265-326.

В этот день 100 лет назад - 8 апреля 1919 года - Правительство Государства Российского сделало важное заявление по аграрному вопросу. Речь - о Правительстве адмирала Колчака. Оно в тот момент контролировало бескрайние просторы Сибири, Дальнего востока, Заволжья и Урала. Сибирские крестьяне составляли большую часть солдат, мобилизованных в армию и сражавшихся против Красной армии. Подробнее - в рубрике Андрея Светенко "Разлом" на радио "Вести ФМ".

В отличие от других военно-политических организаций, Добровольческой армии Деникина, Колчак, взяв на себя полномочия правителя Российского, не мог откладывать решение земельного вопроса до победы над большевиками. Кстати, заявление и начинается с описания победного шествия Колчака: "Доблестные армии Российского правительства продвигаются в пределы Европейской России. Они приближаются к тем коренным русским губерниям, где земля служит предметом раздоров, где никто не уверен в своем праве на землю и возможности пожать плоды своего труда". Намек - на ревизии, продразверстку как результат конфискации помещичьих земель.

Но что же предлагает Колчак в противовес? "Все, в чьем пользовании земля находится сейчас, все, кто ее засеял и обработал, хотя и не является ни собственником, ни арендатором, имеют право собрать урожай". Итак, адмирал вынужден согласиться с ситуацией черного передела, самозахвата земель, который волной прошелся по всей России сразу после октября 17-го. И что же тогда - не правы большевики, причем совершенно, утверждая, что Колчак хочет вернуть землю помещикам? Продолжим цитату: "Правительство примет меры для обеспечения безземельных и малоземельных крестьян и на будущее время, воспользовавшись частновладельческой и казенной землею, уже перешедшей в фактическое пользование крестьян". Конец цитаты, из которой следует, что Колчак согласен со свершившимся переделом земли. Правда, дальше следует важное уточнение: "Земли, которые обрабатывались исключительно или преимущественно силами семей владельцев земли, хуторян, отрубенцев и укрепленцев, подлежат возвращению законным владельцам".

В цитате использованы термины из лексикона столыпинской реформы. В Сибири и Забайкалье были значительные по размерам единоличные хозяйства, по определению крепкие - кулацкие. На стороне интересов этой части сословия Колчак выступает твердо. И вообще, вектор решения аграрного вопроса - развитие индивидуальных фермерских хозяйств. Такая позиция была отражением присутствия в правительстве Колчака политиков либерального и даже социалистического толка - кадетов и эсеров. С другой стороны, власти Сибирского, как его еще называли, правительства не могли мириться со стихией самозахвата земель: "Стремясь обеспечить крестьян землей на законных и справедливых началах, мы решительно заявляем, что впредь никакие самовольные захваты ни казенных, ни общественных, ни частновладельческих земель допускаться не будут".

Все бы хорошо, да только цитируемое заявление было, по сути, всего лишь декларацией о намерениях. В нем признавалось, что "в окончательном виде вековой земельный вопрос будет решен Национальным собранием". То есть решение откладывалось - в надежде, что сибирские и заволжские крестьяне будут сражаться за белых в ожидании решения вопроса о земле. А это, конечно, оставляло простор для сомнений и подозрений, а главное - для контрпропаганды со стороны красных, уверявших, что решение будет принято отнюдь не в пользу трудового крестьянства.

Популярное

06.03.2020, 06:31

«Дороги залиты кровью бандитов»: восстания башкир в «глубоком тылу» красных

В этот день 100 лет назад – 6 марта 1920 года – из Уфимской губернии, которая тогда уже была глубоким тылом Красной армии с точки зрения боевых действий против белых, в центр поступило тревожная телеграмма: «Оперативная. Вне всякой очереди. Предреввоенсовета Троцкому по месту нахождения». Сам по себе заголовок или адрес указывают на чрезвычайность обстоятельств. Кроме того, обращает на себя внимание и сам адресат - председатель Реввоенсовета Троцкий. В его ведении – дела армейские, военные.

13.03.2020, 06:44

В этот день 100 лет назад – 13 марта 1920 года – в Мурманск вошли части Красной армии: завершилось установление советской власти в Заполярье. Во многом сопротивление белых в этом районе определялось помощью со стороны стран Антанты. Их войска начали прибывать в мурманский и архангельский порты еще в марте 1918 года, сразу после подписания большевиками Брестского мира с немцами.

23.03.2020, 15:16

Эфиры по теме: Разлом

Новороссийская катастрофа: конец карьеры Деникина

В этот день 100 лет назад – 27 марта 1920 года – части Красной армии ворвались в Новороссийск. Это был апогей наступления красных на Кубани. На протяжении двух недель остатки деникинской армии держали оборону в 40-50 километрах от города-порта. Казаки, воевавшие за белых, пытались прорваться в Крым через Таманский полуостров, но не смогли. В результате последние надежды на спасение оказались связанными с портом, с эвакуацией морем

«Новороссийская катастрофа» подвела черту под карьерой Деникина

В этот день 100 лет назад – 27 марта 1920 года – части Красной армии ворвались в Новороссийск. Это был апогей наступления красных на Кубани. На протяжении двух недель остатки деникинской армии держали оборону в 40 – 50 километрах от города-порта. Казаки, воевавшие за белых, пытались прорваться в Крым через Таманский полуостров, но не смогли. В результате последние надежды на спасение оказались связаны с портом, с эвакуацией морем.

«Дело Великого Северного пути»: как валютные спекулянты отделались лёгким испугом

100 лет назад – в середине марта 1920 года – в Петроградском Революционном Трибунале слушалось необычное дело, «Дело Великого Северного пути». Подсудимый, гражданин Воблый, обвинялся в грандиозной мошеннической авантюре. Речь – о концессии с участием иностранного капитала на строительство железной дороги на северо-западе России от станции Обь до Котласа, с одновременной разработкой лесов в полосе строительства.

Весной 1918 г. чехословацкий корпус поднял мятеж. Он двинулся к Волге, отрезав центральную Россию от Сибири. В июне белочехи взяли Самару. Антибольшевистские партии (эсеры и меньшевики) создали временное правительство в Самаре. В июле 1918 г. в Омске было создано Сибирское правительство, управлявшее Западной Сибирью. Антибольшевистский лагерь на Востоке ослабляло противостояние самарского и омского правительств. В отличие от однопартийного Комуча Временное сибирское правительство было коалиционным. Во главе его встал П.В. Вологодский. Левое крыло в правительстве составляли эсеры Б.М. Шатилов, Г.Б. Патушинскии, В.М. Крутовский. Правая часть правительства - И.А. Михайлов, И.Н. Серебренников, Н.Н. Петров - занимала кадетские и промонархические позиции.

Программа правительства формировалась под значительным давлением его правого крыла. Уже в начале июля 1918 г. правительство объявило об отмене всех декретов, изданных СНК, и ликвидации Советов, возвращении владельцам их имений со всем инвентарем. Сибирское правительство проводило политику репрессий против инакомыслящих, печати, собраний и пр. Комуч выступил с протестом против подобной политики.

Несмотря на острые противоречия, двум соперничавшим правительствам пришлось пойти на переговоры. На уфимском государственном совещании была создана «временная всероссийская власть». Совещание завершило свою работу избранием Директории. В состав последней были избраны Н.Д. Авксентьев, Н.И. Астров, В.Г. Болдырев, П.В. Вологодский, Н.В. Чайковский.

В своей политической программе Директория в качестве главных задач объявляла борьбу за свержение власти большевиков, аннулирование Брестского мира и продолжение войны с Германией. Кратковременный характер новой власти подчеркивался пунктом о том, что Учредительное собрание должно было собраться в ближайшее время -- 1 января или 1 февраля 1919 г., после чего Директория сложит свои полномочия.

Директория, упразднив сибирское правительство, теперь могла, казалось, осуществить программу, альтернативную большевистской. Однако равновесие между демократией и диктатурой было нарушено. Самарский Комуч, представлявший демократию, был распущен. Предпринятая эсерами попытка восстановить Учредительное собрание провалилась.

Установившийся в Сибири в 1918--1919 гг. политический режим, руководимый Директорией, во главе с Верховным правителем России был более либеральный, чем на Юге России. Политический блок, на который опиралось Сибирское правительство (со столицей в Омске), включал широкий спектр партий - от монархистов до социалистов (эсеров и меньшевиков). На территории Сибирского правительства было созвано Учредительное собрание, обсуждавшее вопросы, поставленные им еще в январе 1918 г. Были восстановлены земские и городские органы самоуправления, мировые суды, профессиональные союзы и общественные организации, а также действие уставов и уложений, принятых до октября 1917 г.

В сентябре 1918 г. на Уфимском совещании была предпринята попытка, объединить все эти территории под единым руководством. На совещании присутствовали представители Омского, Самарского правительств, национальных (казахского, тюрско-татарского, башкирского) и казачьих военных правительств. Они подписали акт, учреждавший Всероссийское временное правительство. Власть сосредоточилась в руках Директории с центром в Омске. В ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. лидеры Директории были арестованы. Директорию заменила диктатура А.В. Колчака. Казалось, что с выдвижением на роль диктатора А.В. Колчака у белых появился вождь, который возглавит все антибольшевистское движение. В положении о временном устройстве государственной власти, утвержденном в день переворота, Совет министров, верховная государственная власть временно передавалась Верховному правителю, ему же подчинялись все Вооруженные Силы Российского государства. А.В. Колчак был вскоре признан как Верховный правитель руководителями других белых фронтов, а западные союзники признали его де-факто.

Политические и идеологические идеи вождей и рядовых участников белого движения были столь же разнообразны, как и социально неоднородно само движение. Разумеется, какая-то часть стремилась к реставрации монархии, старого, дореволюционного режима вообще. Но вожди белого движения отказались поднять монархическое знамя и выдвинуть монархическую программу. Это относится и к А.В. Колчаку.

На прямой вопрос председателя комиссии, был ли он монархистом, Колчак откровенно и честно ответил: «Я был монархистом и нисколько от этого не уклоняюсь... я... не мог считать себя республиканцем, потому что тогда такого не существовало в природе. До революции 1917 г. я считал себя монархистом». Затем адмирал заявил, что, тем не менее, перемену правительства в результате Февральской революции он приветствовал, добровольно принял присягу на верность Временному правительству и совершенной революции «по совести» и с этого момента стал рассматривать себя «совершенно свободным от всяких обязательств по отношению к монархии» Цит по: Колчак Александр Васильевич - последние дни жизни /Сост.Г.В. Егоров. - М.,2005. - С. 135..

Что касается вопроса будущего государственного устройства страны, то бывший глава всероссийского белого движения полагал, что только «сам народ должен установить в учредительном органе форму правления» и что бы он не выбрал, Колчак бы подчинился. «Я считал, что монархия, вероятно, будет совершенно уничтожена, -- заключал далее адмирал, -- для меня было ясно, что восстановить прежнюю монархию совершенно невозможно, а новую династию в наше время уже не выбирают, я считал, что с этим вопросом уже покончено, и думал, что, вероятно, будет установлен какой-нибудь республиканский образ правления, и этот республиканский образ правления я считал отвечающим потребностям страны» Цит по: Колчак Александр Васильевич - последние дни жизни /Сост.Г.В. Егоров. - М.,2005. - С. 136..

Колчак соглашался на созыв нового Учредительного собрания после восстановления порядка. Он заверял западные правительства, что не может быть «возврата к режиму, существовавшему в России до февраля 1917 г.» Колчак А.В. «…Приняв крест этой власти…». Обращение к населению// Хрестоматия по истории России 1917 - 1940/Под ред проф. М.Е. Главацкого - М.,1995. - С.134., широкие массы населения будут наделены землей, будут устранены различия по религиозному и национальному признакам. Подтвердив полную независимость Польши и ограниченную независимость Финляндии, Колчак согласился «подготовить решения» о судьбе прибалтийских государств, кавказских и закаспийских народностей. Верховный Правитель следующим образом обрисовал свою программу: после «очищения» европейской России от большевиков следовало бы ввести твердую военную власть с задачей недопущения анархии и водворения порядка, после чего немедленно «приступить к выборам в Учредительное собрание, которое и установит образ правления в государстве». При открытии собрания он и возглавляемое им правительство заявили бы о сложении своих полномочий. Самым трудным для антибольшевистского движения был аграрный вопрос. Колчаку решить его так и не удалось. Война с большевиками, пока ее вел Колчак, не могла гарантировать крестьянам передачи им помещичьей земли. Таким же глубоким внутренним противоречием отмечена и национальная политика правительства Колчака. Действуя под лозунгом «единой и неделимой» России, оно не отвергало как идеал «самоопределение народов».

Требования делегаций Азербайджана, Эстонии, Грузии, Латвии, Северного Кавказа, Белоруссии и Украины, выдвинутые на Версальской конференции, Колчак фактически отклонил. Отказавшись от создания в освободившихся от большевиков регионах противобольшевистской конференции, Колчак проводил политику, обреченную на неудачу.

С середины 1919 г. военная удача отвернулась от адмирала и наступила пора горьких поражений и предательств, завершившаяся зимой 1919/20 гг. стремительным падением Колчака и его личной трагедией. 7 февраля 1920 г. А.Колчака и его премьера В.Пепеляева расстреляли.