На рубеже 40-50-х годов XIX в. формируется теория "русского социализма", основоположником которой был А. И. Герцен. Основные свои идеи он изложил в работах, написанных в 1849-1853 гг: "Русский народ и социализм", "Старый мир и Россия", "Россия", "О развитии революционных идей в России" и в др.
Рубеж 40-50-х годов явился переломным в общественных взглядах Герцена. Поражение революций 1848-1849 гг. в Западной. Европе произвело глубокое впечатление на Герцена, породило у него неверие в европейский социализм, разочарование в нем. Герцен мучительно искал выход из идейного тупика. Сопоставляя судьбы России и Запада, он пришел к выводу, что в будущем социализм должен утвердиться в России, и основной "ячейкой" его станет крестьянская поземельная община. Крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея права на землю и мирское самоуправление явятся, по Герцену, основой построения социалистического общества. Так возник "русский" социализм Герцена.
"Русский социализм" исходил из идеи "самобытного" пути развития России, которая, минуя капитализм, придет через крестьянскую общину к социализму. Объективными условиями возникновения идеи русского социализма в России явились слабое развитие капитализма, отсутствие пролетариата и наличие сельской поземельной общины. Имело значение и стремление Герцена избежать "язв капитализма", которые он видел в странах Западной Европы. "Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волостное самоуправление на города, на государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли - вот основной вопрос революции", - писал Герцен.
Эти положения Герцена впоследствии будут восприняты народниками. По существу, "русский социализм" - лишь мечтания о социализме, ибо осуществление его предначертаний привело бы на практике не к социализму, а к наиболее последовательному решению задач буржуазно-демократического преобразования России - в этом и заключалось реальное значение "русского социализма". Он был ориентирован на крестьянство как свою социальную базу, поэтому получил также название "крестьянского социализма". Его главные цели состояли в освобождении крестьян с землей без всякого выкупа, ликвидации помещичьей власти и помещичьего землевладения, введении крестьянского общинного самоуправления, независимого от местных властей, демократизации страны. Вместе с тем "русский социализм" боролся как бы "на два фронта": не только против устаревших феодально-крепостнических порядков, но и против капитализма, противопоставляя ему специфически русский "социалистический" путь развития.
Ведение
Белинский и Герцен сыграли большую роль в борьбе против славянофилов, причем они критиковали не только теоретические основы их взглядов, но и политические выводы, которые те делали. В своих произведениях Белинский и Герцен подчеркивали ед...
Трансформация власти и утверждение самодержавного
правления. Результаты реформ и
причины падения Избранной рады
Реформы Избранной рады сыграли положительную роль в укреплении централизованного государства, но не завершили этот процесс. Еще оставались пережитки феодальной раздробленности в виде самостоятельного сильного удела - Старицкого княжества...
Культура
В средние века Новгород был одним из наиболее значительных, а в XIII-XIV веках, по-видимому, крупнейшим культурным центром Руси. Избежавший разорения в лихую годину татарского нашествия, он сохранил до наших дней многие замечательные памя...
Во второй половине 1820-х гг. центром развития революционного движения становится Москва.
В 1826 г. в среде студентов Московского университета сформировался тайный антиправительственный кружок, возглавляемый братьями Василием, Петром и Михаилом Критскими. Члены этого немногочисленного (около 10 человек) революционного общества разрабатывали планы восстания и цареубийства. На своих документах они ставили печать с надписью: «Вольность и смерть тирану». Заговорщики рассчитывали получить помощь со стороны А.С. Пушкина и генерала А.П. Ермолова, причем последние не были поставлены об этом в известность. Восстание планировалось на день коронации (22 августа 1827 г.), но незадолго до этого агенты III отделения выследили кружковцев. Братья Критские были отправлены в тюрьму на Соловки.
В 1831 г. в Москве возник революционный кружок Н.П. Сунгурова, численностью около 30 человек. Так же, как и братья Критские, сунгуровцы готовили вооруженное восстание и цареубийство, планируя установить в стране конституционную монархию. Заговорщики хотели склонить на свою сторону части Московского гарнизона и «городские низы». В этом же году кружок был раскрыт, а большинство его участников сосланы на каторгу или отданы в солдаты.
В 1829 г. в число студентов Московского университета были приняты разночинец В.Г. Белинский, А.И. Герцен (незаконнорожденный сын московского помещика И.А. Яковлева), Н.П. Огарев, ставшие впоследствии выдающимися представителями русской революционной демократии. В том же году В.Г. Белинский основал студенческий кружок, получивший название «Литературное общество 11-го нумера». Члены кружка (большинство из них составляли разночинцы) изучали западную философскую и общественно-политическую литературу, читали и обсуждали произведения А.С. Пушкина, К.Ф. Рылеева и др. Кроме того, они сами писали публицистические статьи и художественные произведения. В.Г. Белинский стал автором драмы «Дмитрий Калинин», наполненной революционным антикрепостническим пафосом. За эту пьесу он подвергся преследованиям со стороны университетского начальства, а в 1832 г. и вовсе был исключен из числа студентов. Кружок «11-го нумера» распался. Дальнейшая эволюция взглядов В.Г. Белинского чрезвычайно интересна и драматична. Он метался между консерватизмом, либерализмом и революцией вплоть до 1840 г., когда окончательно «проклял свое гнусное стремление к примирению с гнусной действительностью» и твердо встал на сторону революционной демократии. Особое значение для развития революционного движения имели публицистические работы Белинского – «Литературные мечтания» (1834 г.), где он наносит мощный удар по «теории официальной народности» и ее литературным адептам, а также письмо к Н.В. Гоголю (1847 г.), резко обличавшее предложенный писателем путь религиозно-нравственного совершенствования в рамках существующих порядков. По мнению Белинского, России нужны были «права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, строгое, по возможности, их исполнение».
С 1831 по 1834 гг. действовал студенческий кружок А.И. Герцена и Н.П. Огарева. Он во многом походил на «Литературное общество 11-го нумера», но отличался большей политической направленностью. В автобиографическом произведении А.И. Герцена «Былое и думы» можно прочесть, что кружковцы «проповедовали Французскую революцию, потом проповедовали сен-симонизм и ту же революцию;… проповедовали конституцию и республику, чтение политических книг… но пуще всего проповедовали ненависть ко всякому насилию, ко всякому произволу». Кружок организовал несколько студенческих демонстраций против реакционных профессоров, строил планы издания политического журнала. Летом 1834 г. терпение властей лопнуло. По обвинению в «пении пасквильных песен» Герцен и Огарев были арестованы и отправлены служить в провинцию (Герцен – в Вятку, а Огарев – в Пензу).
В 1839 г. А.И. Герцен вернулся в Москву, а в 1847 г. он выехал за границу (в Италию). В 1848 г. во Франции началась очередная революция. Герцен решил быть в гуще событий и перебрался в Париж. Поражение революции произвело настоящий переворот в образе мыслей Герцена.
Он окончательно порвал с либеральным западничеством и начал разрабатывать революционную теорию общинного социализма. Эта доктрина, противостоящая марксизму (продукту европейской цивилизации), стала впоследствии основой программы революционных народников, а в конце XIX – начале XX вв. – партии социалистов-революционеров. Вот ее основные положения: 1) основой европейской цивилизации является индивидуализм, который только усиливается с развитием буржуазных отношений. Западный мир, построенный на частной собственности и инициативе, не смог и не сможет построить социалистическое общество, доказательством чего является поражение революции 1848 г.; 2) российское общество традиционно базируется на принципах коллективизма (соборности). Общинная земельная собственность и самоуправление должны стать фундаментом для построения социализма в России; 3) российское общество может перейти к социализму естественным путем (без кровавого переворота) при условии эволюции общинных отношений, отмены крепостного права и введения гражданских свобод; 4) Россия должна миновать капиталистическую стадию общественного развития, так как буржуазное общество практически не способно эволюционировать в социалистическое; 5) гегемоном (проводником) социалистической революции в России может стать только крестьянство, а не рабочий класс, как утверждают марксисты. Крестьянство – самая многочисленная социальная группа в России, оно является главным носителем общинного начала и ему близки идеалы социализма.
В 1850–1860-х гг. А.И. Герцен и Н.П. Огарев в Лондоне и Женеве издавали альманах «Полярная звезда» и газету «Колокол». В этих изданиях Герцен и помещал статьи «Русский народ и социализм», «Россия» и др., в которых излагал свои взгляды.
Во второй половине 1840-х гг. (1845–1849 гг.) в Петербурге действовал революционный кружок М.В. Буташевича-Петрашевского. В его состав входили Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.М. Плещеев, М.И. Глинка, Н.Я. Данилевский, П.П. Семенов – Тян-Шанский и др. Участники кружка изучали идеи французского утопического социализма (Фурье, Сен-Симон), спорили о его применимости в России. Петрашевский составил «Карманный словарь иностранных слов», объясняющий революционную идеологию для непосвященных людей. Была также собрана библиотека запрещенной литературы, в которой присутствовали труды Ш. Фурье, К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Смита, Ж.-Ж. Руссо и др. В 1848 г., под влиянием европейских революций, петрашевцы начали высказывать идеи о коренном переустройстве страны. Они обсуждали вопросы введения республики, отмены крепостного права. Велась дискуссия о путях осуществления революции. В апреле 1849 г., по доносу провокатора, петрашевцы были арестованы. Военный суд приговорил самых активных участников кружка (включая Ф.М. Достоевского) к расстрелу. В последний момент Николай I приказал заменить смертную казнь каторгой.
Одновременно с кружком петрашевцев на Украине действовало Кирилло-Мефодиевское общество. В нем существовало два основных течения: либеральное (Н.И. Костомаров, П.А. Кулиш) и революционно-демократическое, самым ярким представителем которого был поэт Т.Г. Шевченко. Участники общества не только выступали за отмену крепостного права, введение конституции и гражданских свобод, но также стремились защитить украинскую национальную культуру от насильственной русификациии, насаждавшейся правительством Николая I.
Общинный (крестьянский) социализм
Идеология общинного или крестьянского социализма - исключительно русский утопический проект социалистического переустройства страны. Опыт развития капитализма в ведущих европейских странах с его острыми противоречиями заставил русских революционных демократов искать другие пути общественного развития. В их среде вызревали идеи построения справедливого общества на основе крестьянской общины, в которой они видели прообраз социализма. Наиболее известными разработчиками этого проекта были Герцен, Чернышевский и Огарев, взгляды которых были не только утопичны, но и анархистскими.
Александр Герцен
Российский революционер-демократ, выдающийся философ-материалист, экономист, писатель Александр Иванович Герцен (1812-1870) считается, наряду с Белинским, предшественником русской социал-демократии. Родился Герцен в Москве в тот самый день, когда в нее вступал Наполеон. Он был внебрачным сыном богатого помещика И. А. Яковлева и немки Перхоти Гаак, которая прожила с отцом Герцена всю жизнь, но так и не стала его законной женой.
В 1829 году Герцен поступил в Московский университет, где началась его дружба с Николаем Огаревым, которая продолжалась всю жизнь. В университете друзья создали студенческий революционный кружок. В 1934 году Герцен окончил физико-математическое отделение университета и с головой окунулся в революционную деятельность.
В своих произведениях, прежде всего в "Прошлом и думах" он воссоздал целую историческую эпоху, проанализировал современный ему экономический строй России и стран Запада. Его несколько раз арестовывали, высылали подальше от Москвы (Пермь, Вятку, Новгород). Однако в 1842 году он вернулся в Москву и сразу попал в центр революционной борьбы.
Постепенно Герцен становился одной из центральных фигур русской общественной жизни той эпохи, чему способствовали его блестящие способности полемиста, колоссальная эрудиция, талант мыслителя и художника. В 1838 году он женился на Наталии Захар"їній, своей двоюродной сестре. Отец Герцена не давал молодым денег до того времени, пока не родились внуки. Жену Герцен любил, у них было четверо детей.
В 1847 году Герцен уезжает за границу, а период 1848-1952 лет стал очень тяжелым для него и семьи. Его жена полюбила немецкого поэта Гервега, потом трагически погибли мать и сын, потом умерла и жена. Герцен похоронил ее в Ницце, где впоследствии был похоронен и сам.
В 1853 году в Лондоне Герцен создает "Вольную русскую типографию", а впоследствии журналы "Полярная звезда" и "Колокол", в котором публиковались острые статьи о царизм и крепостнический строй в России. Российское правительство объявило его преступником и Герцен до конца жизни прожил за границей.
Экономические взгляды Герцена были составной частью его революционного мировоззрения. В центре его внимания были критика крепостничества, вопрос о экономические и политические условия его ликвидации. Он резко выступал против собственности помещиков на личность крестьянина, анализировал сущность и формы эксплуатации. Крепостничество он считал главной причиной отсталости России, выступал за освобождение крестьян от него.
Главной проблемой его антикріпосницької концепции была аграрная. Он требовал на первом этапе реформ передать крестьянам землю за выкуп, которая находилась в их пользовании. Однако со временем его взгляды становились более радикальными и революционными. Он не принял крестьянскую реформу 1861 года и требовал передачи всей земли крестьянам без всякого выкупа и полной ликвидации помещичьего землевладения. Понимая, что реализация его программы возможна только революционным путем, он выступил идеологом крестьянской антикріпосницької революции, критикуя заодно и капиталистический строй.
В своих трудах Герцен указывал на острые противоречия между богатством капиталистов и нищетой народных масс, между "пауперизмом и наглым господством денег". Выход он видел в революционной замене капитализма социализмом. Герцен критиковал и классическую политическую экономию, считая, что она увековечивает капиталистический строй.
Герцен создал теорию некапіталістичного развития России, пробуя обосновать социализм экономически, что отличало его от западных социалистов-утопистов. Зародышем социализма он считал русскую крестьянскую общину. Во взглядах Герцена социалистические идеи сливались с демократическими и были формой его антикріпосницької программы. Для ее осуществления Герцен стал одним из руководителей подпольной организации "Земля и воля".
Николай Огарев
Одним из первых идеологов "крестьянского социализма" стал известный революционер-демократ, экономист, философ, публицист, пост Николай Платонович Огарев (1813-1877). Он родился в семье крупного помещика, учился в Московском университете, где познакомился и сдружился с Герценом. На его мировоззрение огромное влияние обнаружили восстание декабристов и Великая французская революция. В 1834 году Огарев был арестован и выслан в Пензу. В 1841-1847 годах жил за границей, где изучал философию Гегеля и Фейербаха, политическую экономию. В 1856 году он выехал в Великобританию, где вместе с Герценом развернул революционную публицистическую и политическую деятельность.
Взгляды Огарева прошли путь от идей дворянско-революционного к крестьянско-революционного демократизма. Он разработал экономическую программу крестьянской революции, в основе которой была резкая критика крепостничества. Он обосновал тезис, что крепостная система обрекает помещичье хозяйство к застою и деградации, не позволяет использовать новую технику, повышать производительность труда. Революционный демократ требовал немедленного освобождения крестьян от крепостничества с обязательным выделением земли и верил, что эти меры можно провести мирным путем. Однако волна крестьянских выступлений, половинчатый характер реформы 1861 года преодолели в нем либеральные иллюзии. В работе "Рассмотрение нового крепостного права" (1861) Огарев резко критикует крестьянскую реформу, а в труде "Откуда и куда" (1862) обосновал необходимость уничтожения помещичьего землевладения и призвал крестьян овладеть землей революционным путем.
большое значение Огарев придавал формам землевладения. В 40-е годы наиболее прогрессивными считал фермы с наемным трудом. Позже он полностью поддержал идею Герцена о передаче всей земли в собственность крестьянских общин. Он критиковал Сисмонди за идеализацию мелкого крестьянского хозяйства, считая, что такая форма земельной собственности приведет большинство крестьян до разорения и нищеты, как это произошло во Франции. Он считал общину альтернативой развития капитализма.
На примере Великобритании, других стран Огарев видел, что капитализм кроме прогресса несет массовую нищету и разорение крестьянства, а буржуазная демократия носит формальный характер. Капитализм он считал временной формой общественного развития, а идеалом общественного устройства считал социализм и стал ярым сторонником "русского общинного социализма". Огарев идеализировал крестьянскую общину, считая ее зерном будущего социалистического развития России, а переход к социализму связывал с демократическим революционным переворотом.
Николай Чернышевский Выдающийся русский революционер и мыслитель, писатель, экономист, философ Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889) родился в семье священника, учился в духовной семинарии Саратова, а затем в Петербургском университете, который окончил в 1850 году. Его мировоззрение как революционного демократа сложилось в студенческие годы под влиянием европейских событий 1848-1849 годов, идей классической политической экономии, утопического социализма, произведений Белинского, Герцена.
Революционная деятельность Чернышевского была посвящена вопросам борьбы с царизмом, кріпосництвом, пропагандой идей социализма и крестьянской революции. В начале 1859 года Чернышевский становится признанным лидером революционно-демократического движения в России, а его журнал "Современник" - органом революционной демократии. В журнале печатаются его труда "Антропологический принцип в философии" (1860), "Капитал и труд" (1860), "Замечания к "Основ политической экономии" Дж. С. Милла" (1860) и другие.
Наряду с Герценом Чернышевский становится одним из основателей народничества.
В 1862 году Чернышевского арестовывают и сажают в тюрьму в Петропавловской крепости, где он написал роман "Что делать?". Дальше его ждали высылки в Сибирь, каторжные работы. Лишь в конце жизни ему позволили поселиться сначала в Астрахани, а затем в Саратове.
Основой его мировоззренческой концепции был принцип антропологического материализма. Исходя из понятий о натуре человека, его стремление к собственной выгоде, он делает революционные выводы о необходимости изменения социальных отношений и форм собственности.
Чернышевский признавал объективный характер закономерностей исторического процесса, борьбы нового и старого, прогресса и реакции. Он признавал роль экономических факторе в истории - материальных потребностей людей, их значение их трудовой деятельности, находился в поисках объяснения закономерностей общественного развития в материальном процессе производства. Он отмечал экономическую и политическую неравенство в обществе, которые порождают классовые противоречия и революционную борьбу угнетенных за свое освобождение. Чернышевский считал, что экономическая наука должна служить революционному преобразованию общества и противопоставлял классической политической экономии свою собственную экономическую "теорию тружеников", которая обосновывает необходимость замены тогдашнего экономического строя коммунистическим.
Причину всех пороков жизни России он усматривал в кріпосництві, противоречия которого показал с исключительной глубиной. Он доказал, что крепостничество не обеспечивает рост производительности труда и производства, показал принципиальную разницу между чиншем и капиталистической рентой. Чернышевский считал, что единственной прогрессивной формой хозяйства, которая в России может сменить крепостничество, есть свободное от помещичьей эксплуатации крестьянское хозяйство.
Это положение легло в основу теории крестьянской революции Чернышевского, целью которой является образование свободного самостоятельного крестьянского хозяйства, а средством - уничтожение помещичьих землевладения и хозяйства. Он понимал, что экономика России уже пошла по пути развития капитализма, но утверждал, что она может избежать беды "пролетарства". Революционер разработал социально-экономическую программу, согласно которой с ликвидацией крепостничества не произойдет утверждение капиталистических отношений, а начнется постепенный переход к социализму.
Чернышевский признавал относительный прогресс капитализма, который побуждает достаточно быстрое развитие производства, но подверг его жесткой критике, особенно за кризисный характер развития, видя причиной этого анархию производства и конкуренцию. Он критикует Дж. С. Милла, который обосновывал возможность улучшения положения рабочих в условиях капиталистической частной собственности. Возможность такого улучшения революционер видел только в переходе к социалистическому строю и создает оригинальное учение, согласно которому исходным пунктом движения к социализму является общинная собственность, которая должна дополниться общественным производством, которая базируется на применении машинной техники.
Как теоретик крестьянской революции, решающие факторы перехода к социализму, Чернышевский видел в изменении отношений землевладения. Он был непосредственным предшественником социал-демократического движения в России, его труды подготовили почву для дальнейшего восприятия теории Маркса российскими революционерами.
Дмитрий Писарев
Выдающийся представитель русской революционной демократии, социалист-утопист, публицист, литературный критик Дмитрий Иванович Писарев (1840-1868) окончил Петербургский университет, работал в разных журналах, в частности в 1861-1866 годах был ведущим критиком и идейным руководителем "Русского слова". Среди ранних статей Писарева выделялась "Схоластика XIX века" (1862), направлена против идеологии крепостников и либералов. В этом же году был арестован и на 4 с половиной года заключен в Петропавліську крепость. Именно там он написал свои главные труды "Очерки из истории труда (1863), "Реалисты" (1864), "Исторические идеи Огюста Конто" (1865).
Особое внимание Писарев придавал анализу экономических вопросов. Стержнем изучения экономических проблем считал вопрос о работе и положении трудового населения. Он утверждал, что единственным источником богатства является труд, а причиной социальных конфликтов - присвоение чужого труда. Считая изменение экономических систем процессом закономерным, он утверждал, что вся история человечества была одним изменением форм рабства другими.
Большое значение Писарев придавал экономическим проблемам России. Он доказывал, что сохранение напівкріпосницьких отношений парализует развитие производительных сил и требовал ликвидации помещичьей собственности на землю. Он видел, что прогресс в России тогда мог осуществляться только в капиталистической форме и говорил, что протестовать против капиталистического пути "...значило бы биться головой в непоколебимую стену естественного закона". Писарев выступал за развитие капиталистической промышленности, торговли, железнодорожного сообщения, за усиление влияния науки на производство. Таким образом, он был сторонником капиталистической эволюции в сельском хозяйстве.
В отличие от Чернышевского, Писарев предлагал передать крестьянам лишь их полные наделы, а на другой земле развивать капиталистическое фермерство. Но он утверждал, что и грядущий капитализм, поскольку имел непреодолимые противоречия, поэтому разработал "теорию реализма" - свой вариант революционной демократической и социалистической программы. Он поставил задачу сформировать мыслящих реалистов и борцов за социализм. Для этого он предлагал осуществить політехнізацію школы, организовать широкую пропаганду естественно-научных знаний. В его взглядах не было идеализации русской общины и крестьянина как носителя социалистических отношений.
Писарев признавал решающую роль народных масс в революции, но видел, что в современной ему России крестьянство не готово к революции. По этому вопросу между Писаревим и журналом "Современник" возникла полемика.
Николай Флеровський (Вильгельм Берві)
Представитель русского утопического социализма, экономист, социолог, публицист Николай Флеровський (Вильгельм Вильгельмович Берві) (1829-1918) учился в Казани на юриста, работал в Министерстве юстиции. За протесты против некоторых действий императора Александра II в 1862 году был арестован и находился в ссылке до 1887 года. Там он сблизился с народническим кружком "чайківців" и с их помощью издал работы "Положение рабочего класса в России" (1869) и "Азбука социальных наук" (1871).
В 1873 году написал брошюру-прокламацию "Как нужно жить по закону природы и правды", в которой призвал к социальной перестройки общества и выступил с проповедью новой религии братства и свободы. Он активно сотрудничал с демократическими журналами "Дело", "Отечественные записки", "Знания", многие его произведения запрещались цензурой. Он остро критиковал экономический строй России, главной причиной отсталости считал остатки крепостничества, господство помещичьего землевладения, малоземелье крестьянства, высокие налоги.
Признавая Прогрессивный характер фабрично-заводского производства, Флеровський критикует капиталистические формы эксплуатации, которые. по его мнению, приводят к крайней нищеты населения страны.
Он считал, что изменить ситуацию можно социальным переворотом, в результате которого земли должны перейти в пользование крестьянских общин, а фабрики и заводы в руки артелей. Такой переворот мог произойти как путем народной революции, так и путем реформ. Важным условием прогресса Флеровський считал широкое распространение знаний и образования в народе.
Владимир Милютин
Взгляды публициста, экономиста, юриста, профессора права, представителя социалистической мысли России XIX века. Владимира Алексеевича Милютина (1826-1855) формировались под влиянием идей Герцена и Белинского. Он принимал участие в работе общества петрашевцев. Экономические труды публиковал в журналах "Современник" и "Отечественные записки".
Анализируя буржуазное общество, он обличал фиктивности буржуазной равенства и свободы, обосновывал непримиримость классовых интересов и утверждал необходимость коренного изменения общественного строя. Будущее бесклассовое общество, по его мнению, могло быть создано государством на почве объединение мелкой частной собственности производителей. Он был сторонником мелкобуржуазного социализма, отстаивал интересы крестьянства и стал одним из разработчиков концепции "общинного" социализма.
Милютин предпринял попытку осознать с демократических позиций историю политической экономии и критиковал теории Сэя, Мальтуса, которые закрывали, по его мнению, глаза на социальные беды народа. Критикуя западных социалистов-утопистов, Милютин защищал прогрессивные стороны их учения от взглядов российских реакционеров.
Обращаем внимание, что прожил В.А. Милютин всего 29 лет.
Николай Добролюбов
Выдающийся литературный критик и публицист, российский революционный демократ, философ Николай Александрович Добролюбов (1836-1861) прожил еще короче - всего 25 лет - но чрезвычайно продуктивную и яркую жизнь. Он имел духовное и педагогическое образование, но стал выдающимся революционным демократом. Уже в 19-летнем возрасте он публикуется в журнале "Современник" и становится, наряду с Чернышевским, его руководителем. За 1856-1861 годы он написал несколько сотен статей, рецензий, обзоров, которые обнаружили огромное влияние на развитие передовой общественной мысли России и целого ряда европейских государств.
Экономические взгляды Добролюбова близкие к учению Чернышевского. Политическую экономию он называл "венцом всех общественных наук", поскольку и изучает основы отношений между людьми. Буржуазную политическую экономию критиковал, потому что она беспокоится исключительно о росте капитала, защищает, по его мнению, интересы буржуазии и ее богатств. Он считал необходимым создать новую экономическую науку, которая должна служить интересам трудящихся, в основе которой должно быть учение о труде.
Добролюбов чрезвычайно резко критиковал феодально-крепостническую систему хозяйства, которую называл "тунеядкой" и "транжирой". Крепостничество считал причиной отсталости России, ее истощения, слабого развития промышленности, торговли, транспорта, деградации сельского хозяйства и чрезвычайного обнищания крестьянства.
Он требовал ликвидации помещичьего землевладения, освобождения крестьян от крепостничества с передачей без всякого выкупа им земель. В трудах "Роберт Оуэн и его попытки общественных работ" (1859)", "От Москвы до Лейпцига" (1859) Добролюбов анализирует капиталистическую систему хозяйства и отмечает ее относительную прогрессивность по отношению к крепостнической системы России. Он приветствовал возникновение машинного производства, замену зависимой труда на вольнонаемный, призвал к проведению в России промышленного переворота, который имел бы существенно изменить не только технику, но и общественно-экономические отношения классов.
Вместе с тем он подчеркивал, что буржуазия не уничтожила эксплуатации, а сделала ее "более изящной". Вскрывая противоречия капитализма, Добролюбов делает вывод о его преходящесть, поэтому считал, что России не стоит идти капиталистическим путем. Он пробовал найти такие экономические формы, которые бы обеспечили развитие крупного производства, избавили от капиталистической эксплуатации значительно подняли благосостояние населения. Такой формой, по его мнению, должны были стать организованные на фунте крестьянских общин промышленные земледельческие ассоциации, которые должны постепенно вытеснить капиталистические предприятия.
Развитие таких ассоциаций ведут к социализму, который Станс возможным после народной революции и перехода власти к трудящимся. Достаточно глубокими считаются его размышления относительно "прав и обязанностей" социалистического труда, рост производительности труда. Высоко оцінюючі социалистические идеи Оуэна, Добролюбов видел их невыполнимости, поскольку тот не сопротивлялся на осуществление революции народных масс.
Концепция Добролюбова "облегченного" и "быстрого" пути России к социализму на основе крестьянской общины была утопической, но всколыхнула развитие социалистических идей.
В конце 40-х - начале 50-х годов Фонвизин усердно занимался изучением утопического социализма, чтобы «сделать некоторые выводы относительно нашей России» (14, л. 3). Главный вывод, к которому он пришел, был тот, что Россия в отличие от Западной Европы может быть преобразована на социалистических началах, так как в ней сохранились общинные поземельные отношения.
Первоначально, работая над «Обозрением проявлений политической жизни в России», Фонвизин видел в русской общине лишь своеобразный остаток древнерусского общинно-вечевого, «демократического» устройства, сохраняющийся в крестьянском общественном быте. Поэтому и в утопическом социализме его интересовало на первых порах преимущественно отношение социалистов-утопистов к учению раннего христианства: он даже усматривал в утопическом социализме возрождение, новое торжество раннехристианских идеалов.
Сообщая Оболенскому о своих занятиях «социалистическими и коммунистическими вопросами», Фонвизин писал в письме от 15 мая 1851 г.: «Защитников этих систем сочинения запрещены и до нас не доходят. Но, рассматривая без предубеждения новые эти учения, даже по отчетам их злейших критиков, основная мысль социализма и коммунизма тождественна с предписываемыми Евангелием обязанностями любви к ближнему и братолюбием. Если в числе последователей новых политических учений есть и неверующие, пантеисты и скептики, то не должно ли дивиться и благоговеть перед могущественною силою благодатного слова, увлекающего даже самих противников его говорить и действовать в его духе и несознательно распространять евангельские истины» (15, 199-200).
На возражение Оболенского, что христианство отнюдь не выставляло коммунистических и социалистических принципов и что в древнем Израиле освящено было право личной собственности, Фонвизин отвечал: «… я, однако, нахожу совсем противное… Прочитайте в книге Левит главу XXV. Из всех законодателей Моисей был самый радикальный в смысле коммунистическом и за многие тысячелетия до нас понимал, что земля, так же как воздух, вода, не может быть безусловною, неотчуждаемою собственностию лица, но что все земнородные имеют естественное неотъемлемое право, живя на ней, трудом своим снискивать от нее пропитание» (14, 202-203). В этом же письме Фонвизин уверял Оболенского, что «первая христианская церковь в Иерусалиме была святейшим коммунизмом» (там же, 203).
Следует, впрочем, иметь в виду, что Фонвизин, полемизируя с Оболенским об «истинном» учении христианства, ставил своей задачей ограничить влияние «сибирской конгрегации» среди декабристов. Дело в том, что Оболенский не только решительно выступал против социализма, но и пытался, опираясь на Библию и историю христианской церкви, доказать, что монархия является единственно согласной с христианством формой государственного правления, и даже высказывал сомнения относительно необходимости отмены крепостного права. В своих письмах он уверял, что крепостное состояние способствует сохранению «простоты» и «безыскусственности» «физической жизни» русских крестьян и что поэтому оно «более располагает их сердца к принятию благодати» (62, 341).
Социализм, отвечал на это Фонвизин, отвергая всякий деспотизм, возрождает тем самым истинный «дух» христианства; оттого «социалистские и коммунистские учения не останутся без последствий, а принесут вожделенный плод» (там же, 339). Не удивительно, что он интересовался распространением этих учений в России. «Определенно говорят, - писал он А. Ф. Бриггену в письме от 28 марта 1850 г.,- что социалистские и коммунистские доктрины проникли в Россию и насчитывают большое количество приверженцев… Уверяют, что среди русских социалистов есть люди всякого положения - даже молодые священники, учившиеся в духовных академиях» (там же, 337).
Таким образом, Фонвизин воспринимал поначалу утопический социализм в рамках раннехристианской «любви» и «братолюбия»; он еще не связывал его непосредственно с экономической основой общества, а относил скорее, говоря словами Чернышевского, «к так называемой жизни сердца».
Лишь позднее, в 1852 г., работая над статьей «О коммунизме и социализме», в которой осмысливается западноевропейская действительность, Фонвизин внимательно проанализировал утопический социализм с точки зрения его применимости к «настоящему» положению пролетариата. Критикуя «способы» преобразования общественной жизни, предлагаемые социалистами-утопистами, он вынужден был пересмотреть и свой взгляд на раннехристианский «коммунизм». В конечном счете он вносит в свои прежние выводы ряд существенных поправок, в частности признает, что законодательство Моисея было только «ограничением, а не уничтожением права собственности», что хотя первые христианские церкви были «коммунистическими», однако «сам апостол уже не требовал от них отречения от всякой собственности», что, наконец, в христианских общинах коммунистические идеалы реализованы не были, и если отдельным сектам удавалось каким-то образом устроить свой быт в соответствии с этими идеалами, то все же сектантский «коммунизм» не приемлем для гражданских обществ.
Так, возвращаясь в своей статье к «святейшему коммунизму» Иерусалимской церкви, Фонвизин теперь признавал, что «в ней между братьями-христианами все было общее не по уложению, а по духу любви и самоотвержения, к которому способны только избранные, облагодетельствованные души или отрекшиеся от мира отшельники, заключившиеся добровольно в монастырских стенах, а не целый народ» (14, л. 8 об.).
В другом месте, рассуждая о «благоустроенном коммунизме» в обществе моравских брать ев, или гернгутеров (гутеритов) , он снова пишет: «В общинах моравских братьев не существует различия званий или сословий, и они скорее похожи на монашеские общежительства, нежели на политические союзы, все члены их соединены более религиозными, нежели гражданскими, узами, и потому их коммунистическое устройство едва ли может быть применено к многолюдным обществам или государствам, в которых слишком большое неравенство и разнородность составных элементов будет всегдашним тому препятствием» (там же, л. 10 об. - 11).
Результатом этого критического пересмотра явилось то, что Фонвизин преодолевает отчасти религиозно-христианское понимание сущности утопического социализма и приходит к выводу, что «коммунистические умозрения» не возрождают евангельскую «истину», а отражают в новой форме извечный антагонизм «между богатыми и бедными», между угнетателями и угнетенными. Он признавал «сходство» этих рассуждений с «политической теорией афинского философа» (Платона) и считал позднейшими «возобновлениями» идеи Платоновой республики «социалистические опыты» Томаса Мора, Кампанеллы, Мабли, Сен-Симона, Фурье, Оуэна, а также «революционные теории» Робеспьера, Бабефа и «новейшие умозрения» Луи Блана, Кабе, Консидерана и Прудона. Вместе с тем, отвергнув возможность применения их на Западе, Фонвизин тем не менее сделал для себя важное открытие: общинность, к которой стремятся коммунисты и социалисты, сохранилась в реальном виде в системе поземельного владения русских крестьян и именно русская община предохранит Россию от «бездомков» и позволит преобразовать ее на социалистических началах.
Итак, в конце 40-х годов под влиянием идей утопического социализма Фонвизин основательно пересмотрел свое первоначальное понимание общинно-волостного устройства Древней Руси: он увидел в нем не только систему «демократического», представительного правления, как считал раньше, но также исконно славянскую форму поземельных отношений. Он уверовал, что древнерусский общинный быт утратил со времени московской централизации свое государственное, политическое значение; что же касается второго момента, составляющего этот быт, - общественного владения землями, - то оно, несмотря на крепостное рабство, целиком сохранилось в рамках крестьянского «мира».
Рассмотрим более обстоятельно суждения Фонвизина о русской общине. «Изложив мои мысли о социализме и коммунизме, - писал он, - я заметил, что одна из главных стихий этих новых умозрений - общественное владение землею - существует с незапамятных времен в нашей России» (там же, л. 16 об.). Это общест венное владение землей выражается, по мнению Фонвизина, в особом характере распределения крестьянских наделов, который в обеих разновидностях общин - вольных и помещичьих, имеющихся в России, одинаков и осуществляется либо с учетом числа податных душ, либо по количеству тягла, либо по захватам. Последняя форма распределения сохраняется лишь в тех общинах, где имеются в изобилии общественные земли: каждый крестьянин данной общины пользуется правом вспахать и скосить участок такого размера, какой он «собственными силами может обработать» (там же, л. 16 об.).
«Вторая основная идея общинности - разделение работ между общинами, - отмечал далее Фонвизин, - нигде не находится в таком применении, как у нас. Сохранившийся в России общинный характер имел влияние и на разделение промышленности. У нас целые селения, а иногда и целые приходы и даже уезды занимаются однообразными производствами. Такие промышленности возрождаются или от местных удобств для их производства, или от выгодного какого-либо примера… Одним словом, одиночных промышленностей в России гораздо менее, чем общинных, а потому хотя степень промышленного развития у нас гораздо ниже, чем в других государствах, но ход его совершенно согласен с общинным началом» (там же, л. 18-18 об.).
Последнее замечание Фонвизина относительно влияния общинного быта на характер развития русской «промышленности» (промыслов) примечательно в двояком отношении: во-первых, оно свидетельствует о его пристрастии к таким формам промышленного производства, которые обусловливаются стихией общинной специализации, а следовательно, способствуют сохранению уравнительного принципа распределения, и, во-вторых, позволяет конкретно судить о тех средствах, при помощи которых он намеревался предотвратить процесс пролетаризации сельского населения. Собственно, Фонвизин в этом случае руководствовался той же посылкой, что и Радищев, Малиновский, Пестель, а именно признанием земледелия в качестве «главнейшего богатства» России. Поэтому он и настаивал на том, чтобы промышленность непосредственно определялась спецификой общинного земледельческого хозяйства, была, так сказать, его отраслью, выделяющейся и развивающейся на основе общинных интересов и выгод.
Но Фонвизин не видел, да и не мог еще видеть, другой стороны этого факта - того, что выделение промыслов из структуры земледельческого хозяйства было началом разрушения патриархальной сельской общины. Он думал, что разделение общинного труда является лишь необходимым дополнением к общественному владению землями и что оба этих момента в совокупности способны преобразовать Россию на социалистических началах. Однако в действительности разделение общинного труда, указывал В. И. Ленин, было как раз основой «всего процесса развития товарного хозяйства и капитализма» (4, 23).
Анализ взглядов Фонвизина на русскую земледельческую общину убеждает в том, что они в своих главнейших чертах совпадают с теорией «русского социализма» Герцена. Мы и прежде стремились по возможности отметить некоторые сходства и различия в их убеждениях. И хотя Герцен был сторонником крестьянской революции, а Фонвизин стоял за революцию «ограниченную», военную, оба они пришли (правда, разными путями) к одинаковой оценке значения русской общины. Чтобы нагляднее проиллюстрировать этот вывод, рассмотрим в самом общем виде эволюцию взглядов Герцена на утопический социализм и сельский общинный быт в России.
24 марта 1844 г. Герцен, ознакомившись с «Историей христианской церкви» Гфрёрера, записал в своем дневнике, что в коммунизме и социализме проявляются «главнейшие истины христианской теодицеи и христианская нравственность»; в наше время, отмечал он, коммунизм и социализм находятся в том же положении, в каком было первоначально христианство: «Они предтечи нового мира общественного» (28, 160). Герцен пока убежден только, что «обновление неминуемо», но способ, каким это обновление совершится, был ему неведом, вернее, он считал, что, «собственно, все равно» - «принесется ли оно вдохновенной личностью одного или вдохновением целых ассоциаций пропагандистов…» (там же, 161).
О русской общине, вообще о каком-либо значении «славянских древностей» Герцен еще не думал; более того, он упрекал «славянобеснующихся» в непонимании «европейского развития». «Славяне, - отмечал он, - в будущем, вероятно, призваны ко многому, но что же они сделали в прошедшем со своим стоячим православием и чуждостью от всего человеческого?» (там же, 101). Следовательно, неприятие славянских древностей, убеждение, что «Русь не выступала из уз семейно-патриархальных» (там же, 157), - вот, пожалуй, то главное, в чем проявляется на первых порах отличие взглядов Герцена от взглядов Фонвизина, для которого отечественная старина всегда служила идеальным прообразом будущей России. Это подтверждается и дневниковой записью Герцена от 13 мая 1843 г. После встречи с бароном Гакстгаузеном, известным исследователем сельских учреждений в России, который убеждал его, что «важным элементом» русского быта, «сохранившимся из глубокой древности», является «общинность», и советовал «его-то развивать сообразно требованиям времени», Герцен писал: «Но это вздор: если б отношение общины сельской к помещику изменялось с ее величиною, с количеством земель или иных условий жизни, тогда можно бы понять какую-нибудь норму. Это не так. Состояние общины NN зависит от того, что помещик ее богат или беден, служит или не служит, живет в Петербурге или в деревне, управляет сам или приказчиком. Вот это-то и есть жалкая и беспорядочная случайность, подавляющая собой развитие» (там же, 92-93).
Лишь в результате пережитой в период революции 1848 г. духовной драмы и последовавшего вслед затем разочарования в возможности близкой победы социализма на Западе, Герцен начинает искать иные пути осуществления социалистических принципов. Взор его обращается к России: «…люди, имеющие несчастье так хорошо сознавать, что окружающий их мир умирает, - писал он Гервегу, - должны невольно оборотиться к стране, у которой нет прошедшего, зато есть огромное будущее» (цит. по 60, 146).
В августе 1849 г. он пишет статью «Россия», где впервые формулирует основные идеи «русского социализма». Содержание ее сводится к следующему. Народы Западной Европы в процессе своего исторического развития «доработались» до положительных социальных идеалов. Однако практически они отстоят от них дальше, чем Россия, ибо общественный быт русского народа сходен с этими идеалами. «То, что является для Запада, - писал Герцен, - только надеждой, к которой устремлены его усилия,- для нас уже действительный факт, с которого мы начинаем» (там же, 147). Таким фактом, по его мнению, служит сельская община, нуждающаяся, правда, в определенном изменении и совершенствовании, но тем не менее даже в своем настоящем виде представляющая собой непосредственное воплощение идеальных принципов западноевропейских социалистических теорий.
В очерке «О сельской общине в России», приложенном к трактату «О развитии революционных идей в России» (1851), Герцен, характеризуя русский общинный быт, акцентировал внимание на следующих моментах: во-первых, русская сельская община существует с незапамятных времен и похожие на нее формы встречаются у всех славянских народов; там же, «где ее нет, она пала под германским влиянием»; во-вторых, земля, принадлежащая общине, распределяется между ее членами, и каждый из них обладает «неотъемлемым правом» иметь столько земли, сколько ее имеет любой другой член той же общины; «эта земля предоставлена ему в пожизненное владение, он не может да и не имеет надобности передавать ее по наследству»; в-третьих, вследствие такой формы землевладения «сельский пролетариат - вещь невозможная», и что если принять во внимание еще, с одной стороны, обязанность всякого русского, за исключением горожанина и дворянина, быть приписанным к общине, а с другой - чрезвычайно ограниченное число городских жителей в России, то «невозможность многочисленного пролетариата становится очевидностью» (см. 25, 508-510).
Герцен, который еще в 1848 г. был совершенно убежден, что практически Россия в отношении социализма в настоящий момент «невозможнее Европы», теперь, напротив, столь же убежденно доказывал необходимость соединения социализма с русской общиной, служащей, на его взгляд, естественной предпосылкой «социалистической революции». Он писал: «Одна мощная мысль Запада, к которой примыкает вся длинная история его, в состоянии оплодотворить зародыши, дремлющие в патриархальном быту славянском. Артель и сельская община, раздел прибытка и раздел полей, мирская сходка и соединение сел в волости, управляющиеся сами собой, - все это краеугольные камни, на которых созиждется храмина нашего будущего свободнообщинного быта. Но эти краеугольные камни - все же камни… и без западной мысли наш будущий собор остался бы при одном фундаменте.
Такова судьба всего истинно социального, оно невольно влечет к круговой поруке народов… Отчуждаясь, обособляясь, одни остаются при диком общинном быте, другие - при отвлеченной мысли коммунизма, которая, как христианская душа, носится над разлагающимся телом» (30, 111).
Наконец, сводя воедино итоги своих размышлений над будущностью русской общины, Герцен в статье «Русские немцы и немецкие русские» (1859) констатировал: «Итак, элементы, вносимые русским крестьянским миром, - элементы стародавние, но теперь приходящие к сознанию и встречающиеся с западным стремлением экономического переворота, - состоят из трех начал, из:
1. права каждого на землю,
2. общинного владения ею,
3. мирского управления.
На этих началах, и только на них, может развиться будущая Русь» (26, 300).
Сравнение взглядов Фонвизина и Герцена показывает, что оба они, во-первых, признавали русскую земледельческую общину исконным национальным учреждением, являющимся основой будущего преобразования России, во-вторых, усматривали в ней практическое воплощение западноевропейских социалистических идеалов и, в-третьих, стремились при этом предохранить Россию от появления пролетариата, т. е., собственно, от буржуазно-капиталистического пути развития. Все это не только подтверждает справедливость вывода В. И. Ленина о том, что «декабристы разбудили Герцена» (5, 261), но поясняет также причину того, почему Герцен от декабризма перешел к теории социализма. Путь его не мог быть иным, ибо, как убеждает пример Фонвизина, эволюция пестелевского направления в декабризме совершалась в том же направлении.
Впрочем, сходство взглядов Фонвизина и Герцена на практическую роль русской общины не означает, что они понимали столь же одинаково и ее историческое предназначение. Мы видели, что Герцен признавал необходимым соединение патриархальной сельской общины с западноевропейским социализмом, чтобы эта община стала действительным основанием социалистического преобразования; в противном случае, доказывал он, Россия может остаться лишь при одном фундаменте свободнообщинного быта. Само же это соединение было для Герцена не чем иным, как внесением европейского революционного элемента в русские общинные отношения. «Община - это детище земли, - писал он, - усыпляет человека, присваивает его независимость, но сама не в силах ни защитить себя от произвола, ни освободить своих людей; чтобы уцелеть, она должна пройти через революцию» (25, 411). Другими словами, для Герцена распространение социалистических идеалов было необходимо прежде всего для революционизирования русского крестьянства.
Фонвизин же полагал, что именно революционизирование крестьянства приведет к разрушению общинного землевладения в России и породит пролетариат. Поэтому он и ратовал за сохранение крестьянского общинного быта, в котором видел воплощение идеальных стремлений утопического социализма. Фонвизин был убежден, что «русский народ призван из своих родных стихий развить новую мировую идею» (14, 15 об.). По его мнению, эта «мировая идея» - социализм - сплотит вокруг России все славянские племена и упрочит за ними главенствующее значение в историческом развитии. «Может быть, - писал он, - так называемый панславизм, о котором с таким пренебрежением отзываются немцы и французы, не есть порождение фантазии и не пустая мечта, как многие из них утверждают. Европейцы предчувствуют постоянно возрастающее исполинское могущество нашего отечества, страшатся его, и оттого их неприязнь к нему. Дальновидные из них знают прочность и долговечность России» (там же, л. 16).
Не сталкиваемся ли мы в лице Фонвизина с мыслителем, пытавшимся развить концепцию «русского социализма» на славянофильской основе?
Вопрос этот не лишен основания, так как характер социологических обобщений Фонвизина напоминает манеру мышления славянофилов. Однако «славянофильство» Фонвизина качественно разнится по своему содержанию от славянофильства московских мыслителей 40-50-х годов XIX в. Славянофилы развивали и проповедовали воззрение, согласно которому русская община получила свое действительное содержание и значение благодаря воспринятому ею «цельному умозрению святых отцов церкви». Православию же, утверждали они, община обязана выработкой известной нравственной физиономии, в частности верным пониманием символа «братства». «Это понятие,- писал А. С. Хомяков, - это чувство воспитывается и крепнет только в православии… Оттого-то и не могла земская община сохранить свои права вне земель православных…» (цит. по: 60, 220).
В массе своей славянофилы, полагая, что христианство внесло в национальный быт русского народа «сознание и свободу» и сделало таким образом этот быт «как бы светскою, историческою стороною церкви», видели свою задачу в том, чтобы содействовать более полному просветлению «народного общинного начала общинным церковным» (см. 57, 64). Иначе говоря, они возлагали на себя труд чисто миссионерский, церковно-просветительский и, ориентируясь исключительно на православие, стояли, естественно, на позициях ортодоксального неприятия всех других вариантов христианского вероучения, в особенности католицизма.
Что касается Фонвизина, то он, во-первых, был абсолютно чужд стремления растворить русскую общину в православии.
Во-вторых, он отнюдь не считал, что русская община приобрела свое истинное содержание в результате слияния с общинностью церковной, ибо и саму церковь рассматривал лишь как исторически неудавшуюся попытку организоваться на общинных началах. В-третьих, не признавая церкви «внешней», официальной, он отвергал претензии равно и католицизма, и православия на вселенское значение.
Наконец, Фонвизин, объявив общинный быт «чисто славянской стихией» и понимая последний исключительно как общественное землевладение и политическое «народоправство», тождественные основным идеалам социалистических учений Запада, провозглашал тем самым именно социализм той новой мировой идеей, которую призван развить русский народ.
Хотя славянофилы также выделяли в качестве отличительного признака и главного достоинства русского национального быта начало общинности, но, осмысливая данную общинность с точки зрения христианской, более того, считая ее явлением преимущественно нравственно-религиозным, они проповедовали фактически идею «чистого» христианства, вообще идею христианского церковного «братства», которую, по их мнению, сохранил во всей полноте и объеме только русский народ и которую он призван возвестить остальному миру.
Учитывая сказанное, можно утверждать, что Фонвизин поддерживал в целом стремление славянофилов 40-50-х годов к возрождению общеславянского единства на национально-своеобразной основе, поэтому идеализировал «коренное начало» славянского мира - общинность. Но он решительно расходился с ними во взгляде на самую сущность славяно-русской общины, считая ее экономическим основанием истинной демократии и социализма.
Г. В. Плеханов, характеризуя социологические взгляды Белинского и Герцена, замечал: «Что передовые русские люди 40-х годов не могли сделаться основателями научного социализма, это в достаточной мере объясняется экономической отсталостью России и их неполным знакомством с экономикой Запада. Но что эти люди дошли до сознания неудовлетворительности утопического социализма, это свидетельствует об их выдающейся даровитости» (53, 733).
Эти слова могут быть в равной степени отнесены и к декабристу М. А. Фонвизину.
Любопытно сопоставить суждения Фонвизина о «коммунизме» гутеритов с мнением по этому же поводу П. Л. Лаврова, который писал: «Пример братьев моравских… служит для нас лучшим указателем того, к чему пришло бы человечество, если бы попытки еретико-христианского социализма могли осуществиться в жизни; в большинстве случаев они создали бы обширный монастырь, вроде тех, какие создала католическая церковь, затормозили бы, может быть, надолго умственный прогресс, не улучшая нисколько материального положения масс; усилили бы богословский элемент в общественном строе, а вместе с тем упрочили бы и те гибельные последствия, которые приводит с собой его преобладание» (46, 153).
