Герман Мелвилл

Пределы Вселенной Германа Мелвилла

В литературной истории Соединенных Штатов творчество Германа Мелвилла – явление выдающееся и своеобразное. Писатель давно уже причислен к классикам американской словесности, а его замечательное творение «Моби Дик, или Белый Кит» с полным основанием считается одним из шедевров мировой литературы. Жизнь Мелвилла, его сочинения, переписка, дневники досконально изучены. Существуют десятки биографий и монографий, сотни статей и публикаций, тематические сборники и коллективные труды, посвященные различным аспектам творчества писателя. И все же Мелвилл как личность и как художник, прижизненная и посмертная судьба его книг продолжают оставаться загадкой, до конца не разгаданной и не объясненной.

Жизнь и творчество Мелвилла полны парадоксов, противоречий и труднообъяснимых странностей. Так, например, у него не было сколько-нибудь серьезного формального образования. Он никогда не обучался в университете. Да что там университет! Суровая жизненная необходимость вынудила его бросить школу в возрасте двенадцати лет. Вместе с тем книги Мелвилла говорят нам, что он был одним из образованнейших людей своего времени. Глубокие прозрения в сферах гносеологии, социологии, психологии, экономики, с которыми читатель сталкивается в его произведениях, предполагают не только наличие острой интуиции, но также и солидный запас научных знаний. Где, когда, каким образом он их приобретал? Можно только предполагать, что писатель обладал удивительной способностью к концентрации внимания, позволявшей ему в короткое время осваивать огромное количество информации и критически ее осмысливать.

Или возьмем, скажем, характер жанровой эволюции творчества Мелвилла. Мы уже привыкли к более или менее традиционной картине: молодой литератор начинает со стихотворных опытов, затем пробует себя в кратких прозаических жанрах, потом переходит к повестям и, наконец, достигнув зрелости, берется за создание крупных полотен. У Мелвилла все было наоборот: он начал с повестей и романов, затем взялся за сочинение рассказов и закончил свой творческий путь как поэт.

В творческой биографии Мелвилла не было ученического периода. Он не пробивался в литературу, он «ворвался» в нее, и первая же его книга – «Тайпи» – принесла ему широкую известность в Америке, а затем в Англии, Франции и Германии. В дальнейшем мастерство его возрастало, содержание книг становилось более глубоким, а популярность необъяснимым образом падала. К началу шестидесятых годов Мелвилл был «намертво» забыт современниками. В семидесятые годы один английский почитатель его таланта пытался разыскать Мелвилла в Нью-Йорке, но безуспешно. На все расспросы он получал равнодушный ответ: «Да, был такой писатель. Что с ним теперь – неизвестно. Кажется, умер». А Мелвилл жил тем временем в том же Нью-Йорке и служил досмотрщиком грузов в таможне. Вот и еще один загадочный феномен, который можно назвать «молчанием Мелвилла». В самом деле, писатель «замолчал» в расцвете сил и таланта (ему не было еще сорока лет) и молчал три десятилетия. Единственное исключение составляют два сборника стихотворений и поэма, опубликованные мизерным тиражом за счет автора и совершенно не замеченные критикой.

Столь же неординарной была и посмертная судьба творческого наследия Мелвилла. До 1919 года его как бы не существовало. О писателе забыли столь прочно, что когда он действительно умер, то в кратком некрологе не сумели даже правильно воспроизвести его имя. В 1919 году исполнилось сто лет со дня рождения писателя. По этому поводу не было ни торжественных собраний, ни юбилейных статей. О славной дате вспомнил лишь один человек – Рэймонд Уивер, именно тогда приступивший к сочинению первой биографии Мелвилла. Книга вышла спустя два года и называлась «Герман Мелвилл, моряк и мистик». Усилия Уивера поддержал известный английский писатель Д. Г. Лоуренс, чья популярность в Америке в эти годы была огромна. Он написал две статьи о Мелвилле и включил их в свой сборник психоаналитических статей «Этюды о классической американской литературе» (1923).

Америка вспомнила Мелвилла. Да как вспомнила! Книги писателя начали переиздаваться массовыми тиражами, из архивов были извлечены неопубликованные рукописи, по мотивам сочинений Мелвилла снимали кинофильмы и ставили спектакли (в том числе и оперные), художники вдохновлялись образами Мелвилла, и Рокуэлл Кент создал серию блистательных графических листов на темы «Белого Кита».

Естественно, что мелвилловский «бум» распространился и на литературоведение. За дело взялись историки литературы, биографы, критики и даже люди, далекие от литературы (историки, психологи, социологи). Тонкий ручеек мелвилловедения превратился в бурный поток. Сегодня этот поток несколько поутих, но далеко еще не иссяк. Последний сенсационный всплеск случился в 1983 году, когда в заброшенном амбаре в северной части штата Нью-Йорк были случайно обнаружены два чемодана и деревянный сундук с рукописями Мелвилла и письмами членов его семьи. Сто пятьдесят мелвилловедов заняты теперь изучением новых материалов, имея в виду внести необходимые коррективы в жизнеописания Мелвилла.

Заметим, однако, что «возрождение» Мелвилла имеет лишь отдаленную связь с его столетним юбилеем. Истоки его следует искать в том общем умонастроении, которое характеризовало духовную жизнь Америки конца десятых – начала двадцатых годов XX века. Общий ход социально-исторического развития США на рубеже веков и особенно первая империалистическая война породили в сознании многих американцев сомнение и даже протест против буржуазно-прагматических ценностей, идеалов, критериев, коими страна руководствовалась на протяжении полуторавековой своей истории. Этот протест реализовался на многих уровнях (социальном, политическом, идеологическом), в том числе и на литературном. Он был заложен в качестве идейно-философского основания в творчестве О’Нила, Фицджеральда, Хемингуэя, Андерсона, Фолкнера, Вулфа – писателей, которых традиционно относят к так называемому потерянному поколению, но которых правильнее было бы именовать поколением протестующим. Именно тогда Америка вспомнила о романтических бунтарях, утверждавших величайшую ценность человеческой личности и протестовавших против всего, что эту личность подавляет, угнетает, перекраивает по меркам буржуазной нравственности. Американцы вновь открыли для себя творчество По, Готорна, Дикинсон, а заодно и позабытого Мелвилла.

Сегодня уже никому не придет в голову усомниться в праве Мелвилла расположиться на литературном Олимпе США, и в Пантеоне американских писателей, сооружаемом в Нью-Йорке, ему отведено почетное место рядом с Ирвингом, Купером, По, Готорном и Уитменом. Он читаем и почитаем. Завидная судьба, великая слава, о которой писатель не мог и помыслить при жизни!

* * *

Герман Мелвилл родился 1 августа 1819 года в Нью-Йорке в семье коммерсанта средней руки, занимавшегося импортно-экспортными операциями. Семья была многодетной (четыре сына и четыре дочери) и на первый взгляд вполне благополучной. Сегодня, когда мы знаем, сколь тесно личная и творческая судьба Мелвилла переплелась с историческими судьбами его родины, самый факт его рождения в 1819 году представляется знаменательным. Именно в этом году молодая, наивная, исполненная патриотического оптимизма и веры в «божественное предназначение» заокеанская республика пережила трагическое потрясение: в стране разразился экономический кризис. Самодовольному убеждению американцев, что в Америке «все не так, как у них там, в Европе», был нанесен первый ощутимый удар. Впрочем, не всем было дано прочесть огненные письмена на стене. Отец Мелвилла оказался среди тех, кто не внял предупреждению и был жестоко наказан. Дела его торговой фирмы пришли в полный упадок, и в конце концов ему пришлось ликвидировать свое предприятие, продать дом в Нью-Йорке и перебраться в Олбани. Не выдержав нервного потрясения, он потерял рассудок и вскоре умер. Семейство Мелвиллов впало в «благородную нищету». Мать с дочерьми переехала в деревушку Лансинбург, где кое-как сводила концы с концами, а сыновья разбрелись по свету.

Смерть отца была первым трагическим рубежом в жизни Мелвилла. Ему было всего двенадцать лет, но детство кончилось. Он должен был бросить школу и наняться переписчиком бумаг в банковскую контору. Потом он батрачил на ферме у своего дядюшки Томаса. Тяжкий крестьянский труд оказался мальчишке не по силам, и он решил сделаться учителем. Для этого пришлось пройти годичный курс в классической гимназии в Олбани, где он получил сертификат, дающий право преподавания в начальной школе. Учительский хлеб оказался горек. Положение учителя в американских поселках того времени отдаленно напоминало статус пастуха в дореволюционной российской деревне: его нанимали в складчину, и, следовательно, он пребывал в полной зависимости от родителей своих учеников. К тому же ученики в большинстве своем были старше учителя, и не было никаких способов заставить их учиться. Дважды Мелвилл становился на учительскую стезю – в 1837 году в Питтсфилде и в 1839 году в Гринбуше – и оба раза позорно капитулировал.

Попытки получить начатки инженерного образования, а затем найти работу на строительстве канала Эри тоже оказались бесплодны. Образование (полугодичный курс в лансинбургской «академии») Мелвилл получил, но работы не нашел. Оставалась лишь одна дорога, по которой до него пошли многие Мелвиллы – деды, дядья, двоюродные братья, – дорога в море.

В первый свой морской вояж Мелвилл отправился в 1839 году юнгой на грузо-пассажирском корабле «Св. Лаврентий», совершавшем регулярные рейсы между Нью-Йорком и Ливерпулем. Спустя полтора года началось «великое морское приключение» будущего писателя, длившееся без малого четыре года.

* * *

Есть в штате Род-Айленд тихий и пустынный, насквозь продуваемый атлантическими ветрами городок Нью-Бедфорд. Скромно и с достоинством он хранит былую славу китобойной столицы Соединенных Штатов. Здесь начинался американский китобойный промысел, отсюда и с близлежащих островов (Нантакет и Виноградник Марты) уходили в многомесячные, а иногда и многолетние рейсы китобойные суда. Как драгоценную реликвию жители городка охраняют небольшую церковь, расположенную близ гавани. Здесь, на одной из скамей в задних рядах, прибита металлическая дощечка, сообщающая, что на этой скамье сидел Герман Мелвилл в канун своего отплытия на китобойном судне «Акушнет» 3 января 1841 года.

«Акушнет» плыл традиционным для китобоев маршрутом: Рио-де-Жанейро – мыс Горн – Сантьяго – Галапагосский архипелаг – Маркизские острова – «китовые» районы Тихого океана. Здесь не место рассказывать в подробности о чудовищных условиях, в которых жили и трудились матросы китобойного флота, о палочной дисциплине, потогонной системе труда, смертельном риске, сопряженном с охотой на китов. Все это хорошо известно и многократно описано. Укажем лишь на одно обстоятельство, имеющее для нас существенное значение: дезертирство матросов с китобойных судов носило массовый характер. Капитаны старались по возможности не заходить в крупные гавани, дабы не остаться без команды. Как правило, китобойцы возвращались из рейса, имея на борту менее половины первоначального состава команды.

Проплавав на «Акушнете» полтора года, Мелвилл вдосталь хватил горько-соленой матросской жизни. Силы и терпение его истощились, и во время стоянки у одного из островов Маркизова архипелага он сбежал с корабля в компании товарища-матроса Тоби Грина. Перевалив через прибрежный хребет, беглецы оказались в плодородной долине, где и были захвачены в плен каннибалами племени Тайпи.

Людоеды, однако, не съели Мелвилла. Они смотрели на него отчасти как на пленника, отчасти как на гостя. Как пленнику ему воспрещалось покидать долину; как гостю ему было оказано должное гостеприимство. Жизнь его не подвергалась опасности и даже не лишена была некоторой приятности. Тем не менее месяц спустя он сбежал от гостеприимных каннибалов и завербовался матросом на австралийское китобойное судно «Люси Энн», как раз в это время бросившее якорь в близлежащей бухте.

Порядки на «Люси Энн» мало отличались от суровой рутины «Акушнета», а недовольство команды было, пожалуй, более сильным и активным. 24 сентября 1842 года, когда судно находилось у берегов Таити, группа матросов (к ней примкнул и Мелвилл) взбунтовалась, была арестована и заключена в местную тюрьму. Через месяц Мелвилл бежал и перебрался на соседний остров Эймео, где вновь завербовался на американский китобоец «Чарлз и Генри», приписанный к Нантакету. На сей раз срок его матросской службы был оговорен – полгода. Через полгода капитан «Чарлза и Генри», верный слову, высадил Мелвилла на Гавайях.

Мелвилла потянуло на родину. Однако путь был далек, а денег не было. Случай представился, когда американский фрегат «Соединенные Штаты» бросил якорь в гавани Гонолулу. Мелвилл явился к капитану и выразил желание поступить на военную службу. Гребец вельбота сделался военным моряком.

Фрегат не торопился домой. Корабль побывал у берегов Маркизова архипелага, Таити, в Вальпараисо, Кальяо, Рио-де-Жанейро и лишь потом направился в Бостон. Военно-морская служба Мелвилла растянулась на полтора года. Флотское лихо оказалось не слаще китобойного, и Мелвилл был рад оставить службу. 14 октября 1844 года он был вчистую уволен и отправился в Лансинбург, где жили мать с сестрами. Все вернулось на круги своя: Мелвилл снова был дома, без работы и почти без денег. Единственное, что он приобрел, – это жизненный опыт и огромный запас впечатлений, которыми охотно делился с друзьями, родными и знакомыми.

* * *

Биографам не удалось установить, кто был тот умный человек, который посоветовал Мелвиллу написать книгу о своих приключениях. Известно лишь, что такой человек нашелся и что Мелвилл внял мудрому совету. Предметом повествования он избрал наиболее экзотический эпизод своих странствий – жизнь у каннибалов – и рьяно взялся за дело. Голова Мелвилла была полна воспоминаний и впечатлений, но руки более привыкли к обращению с канатами, веслами, якорными цепями и с трудом удерживали перо. Поначалу ему казалось, что написать книгу несложно: садись, вспоминай и пиши. Но вскоре его со всех сторон обступили чисто писательские заботы: проблемы общей структуры книги, жанра, сюжета, языка, стиля. Мелвилл решил построить свое сочинение по образцу распространенного тогда «описания путешествий» и тут же обнаружил, что ему не хватает материала. Начинающему автору пришлось засесть за труды по истории, географии, этнографии, ознакомиться с записками путешественников, трактатами миссионеров, воспоминаниями мореплавателей. На его столе громоздились кипы романов, повестей, рассказов, английские и американские журналы и орфографические словари.

Уже тогда у Мелвилла возникла потребность в осмыслении и обобщении опыта, своего и чужого, жизненного и книжного. Он начал читать труды философов, теологов, моралистов, постепенно вырабатывая собственное представление о мире и человеке. Этапы этого процесса зафиксированы в его книгах.

Далее все происходило, как в волшебном сне. Мелвилл отдал рукопись своему старшему брату Гансворту, который получил назначение на должность секретаря американской «легации» в Англии. Прибыв в Лондон, Гансворт с чисто американской непосредственностью отправился к крупнейшему английскому издателю Джону Меррэю. Тот познакомился с рукописью и согласился ее опубликовать. Это произошло 3 декабря 1845 года. Спустя два с половиной месяца Меррэй выпустил английское издание «Тайпи». Узнав о том, что рукопись принял «сам Меррэй», американский издатель Дж. Патнэм, пренебрегши правилом не печатать американских авторов, пока они не получат одобрения английских критиков, решился выпустить американское издание книги Мелвилла, которое и увидело свет в марте 1846 года.

Мелвилл молниеносно прославился как «человек, который жил среди каннибалов». Его книгу читали, о ней спорили, английские и американские журналы печатали рецензии на «Тайпи». Молодого автора хвалили и ругали (часто за одно и то же). Появились первые переводы на иностранные языки. Пока все это происходило, Мелвилл, уверовавший в свое писательское дарование, принялся за вторую книгу («Ому»), которую завершил к концу 1846 года. Рукопись была немедленно принята к изданию в Англии и в США, а Мелвилл тем временем уже трудился над третьей книгой («Марди»).

Мелвилл вступил на тернистую стезю профессионального литератора. Среди выдающихся американских писателей того времени почти не было профессионалов, то есть людей, живших только на литературные заработки. У всех были дополнительные источники дохода: Купер был землевладельцем, Ирвинг – дипломатом, Готорн – таможенным чиновником в Бостоне, смотрителем сейлемского порта, а затем консулом в Ливерпуле, Лонгфелло – университетским профессором. Единственное исключение составляет Эдгар По, который жил исключительно литературным трудом и умер в нищете. Оптимистическим прогнозам Мелвилла тоже не суждено было осуществиться. Вечная борьба с «дьяволом нищеты», который постоянно «околачивался возле дверей», истощила его силы, и он оставил карьеру литератора. Но это случилось потом, лет через десять-двенадцать. А пока, уповая на удачу, он начал устраивать жизнь заново: перебрался в Нью-Йорк, женился и, что самое важное, с головой окунулся в литературную жизнь Нью-Йорка – этой «литературной столицы США».

* * *

В одном из писем к Готорну Мелвилл писал: «Все мое развитие совершилось за последние несколько лет. Я – словно семя, найденное в египетской пирамиде. Три тысячи лет оно было только семенем и больше ничем. Теперь его посадили в английскую почву, оно проросло, зазеленело… Так и я. До двадцати пяти лет я не развивался совсем. Свою жизнь я исчисляю с этого возраста…» Переведя цифры в биографические даты, легко увидеть, что Мелвилл связывал начало своего развития с работой над «Тайпи», переездом в Нью-Йорк и приобщением к американской литературной жизни.

Многочисленные критики, пытавшиеся представить Мелвилла «одиноким гением», отключенным от чаяний и надежд своего времени, от общественной, политической и литературной борьбы эпохи, либо добросовестно заблуждались, либо сознательно искажали факты в угоду предвзятой концепции. Понять характер и направление внутреннего развития Мелвилла отдельно от жизни Америки сороковых годов попросту невозможно, а жизнь эта была полна противоречий и парадоксов.

К тому времени, когда Мелвилл ступил на литературное поприще, американский романтизм уже миновал первый этап своей истории. Старшее поколение (В. Ирвинг, Д.Ф. Купер, У. Симмз, У. Брайант, Д. Уиттьер) еще не ушло со сцены, а на смену уже явились новые имена (Р. Эмерсон, Г. Торо, Г. Лонгфелло, Э. По, Н. Готорн). Главная задача американских романтиков на раннем этапе заключалась в том, чтобы «открывать Америку». Все они были вовлечены в мощный поток нативизма – культурного движения, смысл и пафос которого заключался в художественно-философском освоении Америки, ее природы, истории, общественных институтов, ее нравов. Литература двадцатых-тридцатых годов открывала для читателей мир бескрайних прерий и девственных лесов, могучих рек и водопадов, показывала ему быт и нравы старинных голландских поселений, развертывала перед ним героические страницы Войны за независимость, рассказывала о событиях колониальной истории Америки, рисовала картины жизни на табачных плантациях Юга. Нативизм способствовал формированию общей концепции Америки в сознании американцев. Без этого невозможно было бы становление национального самосознания и, следовательно, национальной литературы.

Однако в процессе художественного освоения американской действительности романтики первого поколения с тревогой обнаружили, что историческое развитие молодого государства фатальным образом «уклоняется» от просветительских мечтаний «отцов-основателей», что оптимистические прогнозы не сбываются, просветительские лозунги искажаются, демократические идеалы выхолащиваются. Экономическому прогрессу сопутствовали кризисы; «народовластие» уживалось с рабовладением; героическое освоение новых территорий пионерами сопровождалось хищническим разграблением естественных богатств, а сами эти земли становились предметом спекуляции; право человека на «жизнь, свободу и стремление к счастью», записанное в Декларации независимости, не мешало правительству жестоко истреблять индейские племена; коррупция проникла во все эшелоны власти, включая самые высокие; ложь, клевета, демагогия стали «нормальными» методами политической борьбы; фетишизация богатства достигла небывалых высот.

Однако ранние романтики не усомнились ни в основных принципах буржуазной демократии, ни в благотворности капиталистического прогресса, ни в политических институтах Соединенных Штатов. Им казалось, что нравственная болезнь («моральное затмение» в терминологии Купера), поразившая американцев, занесена извне и вполне излечима. Достаточно лишь вскрыть пороки, изобличить недостатки и «отклонения» от здоровой нормы и тем содействовать их ликвидации. Именно с этим связано возникновение романтических утопий, сделавшихся непременным атрибутом американской литературы вплоть до Гражданской войны. Писатели творили некий (чисто условный) социальный и человеческий идеал, на фоне которого пороки реального бытия Америки высвечивались бы с особенной ясностью. Таков был мир старинных поселений Новых Нидерландов у Ирвинга или мир Кожаного Чулка, мудрой природы и благородных индейцев, живших в полном согласии с нею, у Купера.

В сороковые годы вышеуказанные тенденции в американской экономической и социально-политической жизни значительно усилились. Кризис 1837 года потряс экономику страны и вызвал к жизни многочисленные радикально-демократические движения. Обострились противоречия между Севером и Югом. Усилились экспансионистские настроения. Захват новых земель мыслился многими как выход из положения. В 1846 году Америка начала первую и, увы, не последнюю в своей истории захватническую войну.

В этих обстоятельствах романтическая утопия не утратила своего значения как орудие критики современных нравов и порядков. И вполне понятно, почему Мелвилл включился в литературную традицию, которая насчитывала уже более двух десятилетий: она еще далеко не исчерпала себя.

На первый взгляд «Тайпи» – это честное и несколько наивное описание приключений американского матроса-китобоя, оказавшегося пленником каннибалов. Основное место в книге занимают бесхитростные наблюдения автора над нравами, обычаями, образом жизни полинезийских дикарей. Однако если присмотреться повнимательней, то нетрудно убедиться, что повествователь-матрос не так уж бесхитростен, как хочет казаться. Большая часть того, что он рассказывает, – правда, но далеко не вся правда. Картина жизни Тайпи, представленная им, явно идеализирована и неполна. Она нарисована по принципу оппозиции порокам американской буржуазной цивилизации. Контраст между «идеальностью» людоедов и порочностью буржуазного общества проходит красной нитью через все повествование, превращая его в классический образец романтической утопии.

* * *

Мелвилл принадлежал ко второму, младшему, поколению американских романтиков. У этого поколения были свои идеи и свои понятия о целях и задачах художественного творчества. Внутри романтического движения сформировались группы и объединения («Никербокеры», «Молодая Америка», «Трансценденталисты» и т.п.), ожесточенно полемизировавшие друг с другом. Литературная борьба сблизилась с политической, и партийные задачи оказались неотъемлемой частью эстетических принципов и программ.

В середине сороковых годов Мелвилл связал свою творческую судьбу (хоть и не очень надолго) с деятельностью «Молодой Америки» – литературно-политической группировки, выступавшей за всестороннюю демократизацию национальной жизни, в том числе и литературы. Устремления младоамериканцев были близки Мелвиллу, хотя в его отношении к соратникам был оттенок скептицизма и легкой иронии. Костяк группировки составляли писатели, публицисты, критики, для которых понятие «народ» обладало известной долей абстрактности. Они думали о народе, трудились на благо народа, но сами стояли «отдельно» от народа. Мелвиллу же изначально было свойственно уитменовское ощущение слитности с народом. Потребности народа не составляли для него загадки: он ступил на литературную «палубу» из матросского кубрика, он сам был народ. У него были все основания назвать себя «беспощадным демократом».

Важность приобщения Мелвилла к деятельности «Молодой Америки» состояла в другом: он включился в литературную жизнь и борьбу эпохи, начал осознавать ответственность писателя, вырабатывать собственную точку зрения на общий характер социально-исторического развития Америки и на роль искусства в этом развитии.

Здесь, по-видимому, уместно охарактеризовать некоторые черты мировоззрения Мелвилла, хотя задача эта содержит почти непреодолимые трудности. И дело не только в том, что Мелвилл не оставил теоретических трудов и единственным источником сведений для нас могут служить его художественные произведения, но главным образом в том, что мировоззрение писателя являло собой не завершенную стабильную систему, а неостановимый мыслительный процесс. С одной стороны, изучая и наблюдая конкретную действительность, Мелвилл искал в ней проявления общих законов, что и объясняет его неудержимую тягу к символическим обобщениям. Нередко «открытые» им законы оказывались в противоречии друг с другом, и это опять-таки вело к появлению сложных, внутренне противоречивых символов. С другой стороны, Мелвилл пытался постигать реальность посредством наложения на ее хаотическое движение устойчивых представлений и философских категорий, выработанных человеческой мыслью на протяжении долгих столетий. Его можно было бы причислить даже к идеалистам кантианского типа, если бы не одно существенное обстоятельство: Мелвилл смутно подозревал, что сами человеческие представления есть особая форма отражения реального бытия. Мысль об этом прорывается во многих его сочинениях и особенно явно – в «Моби Дике».

Подобно некоторым своим современникам – Эмерсону, По, Готорну, Уитмену, – Мелвилл был романтическим гуманистом и центральным ядром мироздания полагал человеческое сознание как триединство интеллекта, нравственного чувства и психики. Вместе с тем он не был похож на других. Эмерсон видел в человеческом сознании частицу «мировой души» и на этом основании строил свою оптимистическую теорию «доверия к себе». Готорн считал, что душа человеческая являет собой нерасторжимое единство Добра и Зла и что всякая попытка ликвидировать Зло неизбежно ведет к уничтожению Добра. В его мировоззрении оптимизм присутствовал в микроскопических дозах. Эдгар По при всем своем преклонении перед могуществом интеллекта был пессимистом, ибо основной чертой сознания полагал нестабильность психики, искажающую деятельность разума и нравственное чувство. Мелвилл тоже был пессимистом, но совершенно иного толка. Он не верил в существование эмерсоновской «сверхдуши», не соглашался с метафизическими представлениями об извечном Зле в душе человека или о врожденной нестабильности психики. В его миросозерцании мы находим в качестве высших ценностей бескомпромиссный демократизм, идею всеобщего равенства рас и народов, высокое достоинство Труда и безграничное уважение к Труженику. В этом смысле Мелвилл был близок к молодому Уитмену – автору первой редакции «Листьев травы». Однако при всей своей склонности к универсальным обобщениям и символическим абстракциям сознание Мелвилла обладало известной историчностью. Признавая здоровую основу «души народа», Мелвилл говорил о пагубном воздействии на нее буржуазной цивилизации, в особенности буржуазной этики. Он не видел способа остановить этот разрушительный процесс. Отсюда его неповторимый, так сказать, «фундаментальный» пессимизм. Расхождения между идеалом и действительностью, между «нравственной моделью» и практикой социального поведения соотечественников, осознанные писателем достаточно рано, дали определенное направление его интеллекту. Он двинулся по пути художественного исследования всеобщих законов и сил, регламентирующих и направляющих человеческую деятельность. Это был путь к «Моби Дику».

Ну моренизм и должен быть таким, суровая философия океана, 20 000 лье, Артур Гордон Пим, Корабль- призрак. Все хорошие рассказы, главное научится работать с информацией.

Оценка 4 из 5 звёзд от Сир Шурий 24.08.2018 08:45

Неоднозначная, не лёгкая книга.

Оценка 3 из 5 звёзд от Аня 27.05.2017 01:57

Вы не о том читали эту книгу. Это не роман.
"– Да, Джед, спустя сто пятьдесят лет после того, как Мелвилл написал "Моби Дик", похоже, ты оказался первым, кто понял, о чём он. – Она подняла очки. – Поздравляю.
– Здорово, – ответил я. – За это я должен что-нибудь получить. Красивую грамоту, например.
– Мне кажется, что книга под названием "Духовно неправильное просветление", начинающаяся со слов "Зовите меня Ахаб", не привлечёт много внимания в литературном мире.
– Эх, плакала моя грамота."
Это слова из книги Джеда Маккены "Духовно неправильное просветление". Ну, вы поняли

Алексей 01.04.2017 01:40

Поддерживаю dbushoff. +1

Оценка 3 из 5 звёзд от Ru5 01.06.2016 22:24

Еле осилила.
Очень много разлагольствования и очень много насилия над китами. Но смысл в книге заложен, не спорю.
Мое мнение и оценка полностью отражает отзыв, написанный ниже, повторяться не буду.

Оценка 3 из 5 звёзд от Ksana_Spring 20.03.2016 13:42

Книга для меня так и осталась неоднозначной. С одной стороны мне очень понравилась сама сюжетная линия. Масштабность происходящего настолько захватывает и поглощает, что просто невообразимо хочется погрузиться в ее мрачную атмосферу безумия и постичь всю суть происходящего жадно читая страницу за страницей, если бы не одно "но"! Вся книга изобилует бесконечными ссылками, упиванием обширными энциклопедическими знаниями, пафосом призывов и умозаключений, которые только режут сюжет на крупицы растворяя его в бескрайних познаниях автора, которые по сути не несут никакой смысловой нагрузки и ценность их для книги весьма сомнительна, они тянут скорее на анализ книги, научный труд, что угодно, но не в коей мере и дополняют сюжет, который порой сам в подробном описании, до мелочей чего то незначительного, настолько утомляет и не продвигается, что просто выводит из себя, а порой настолько злит, что хочется запулить книгу о стену, хотя напротив где то, а именно в конце стремительное развитие и не менее стремительная развязка просто оставляет в замешательстве. Да и не только развязка оставляет вопросы. Почему так не проработана команда, хотя бы Квикег? Что с ним стало после поступления на Пекод? такое ощущение что корабль его обезличил, и Измаила и команду. Что они делали все это время? Наверное читали про "рыбу-кита" Мелвилла, ядовито? знаю! попробуйте прочтите книгу в которой в ущерб превосходного сюжета разворачивается отдельная сухая псевдонаучная книга! Смело можно было выкинуть все лишнее и это была бы уже повесть на 150-200 страницах емко описывающая происходящее. Единственная причина по которой я дочитал книгу это несомненно одна из выдающихся и захватывающих историй к сожалению растворившаяся в огромном количестве ненужной мне информации преподносимой автором в возмущающей пафосной форме непреодолимого самодовольства. Исходя из этого моя оценка, она мотивирована.

Оценка 3 из 5 звёзд от dbushoff

Сен 26, 2017

Моби Дик, или Белый Кит Герман Мелвилл

(Пока оценок нет)

Название: Моби Дик, или Белый Кит
Автор: Герман Мелвилл
Год: 1851
Жанр: Зарубежная классика, Зарубежная старинная литература, Зарубежные приключения, Литература 19 века, Морские приключения

О книге «Моби Дик, или Белый Кит» Герман Мелвилл

«Моби Дик» — главное произведение Германа Мелвилла, написанное им в 1851 году, рассказывает о приключениях Измаила, который плывет на китобойном судне «Пекод» под командованием капитана Ахава. Во многом за основу романа взят реальный случай, произошедший некогда с китобойным судном «Эссекс».

Итак, главный герой романа Измаил считает, что он ступил на борт обычного китобойного корабля, но вскоре он узнает, что капитан Ахав не управляет «Пекодом» в простом стремлении к наживе. Как оказалось, он ищет одного особенного кита, Моби Дика – печально известного из-за его огромных размеров и способности уничтожать китобоев, пытающихся его одолеть. Деревянная нога капитана Ахава является результатом его первой встречи с китом, когда он потерял ногу и корабль. После того, как корабль отплывает, становится ясно, что капитаном Ахавом движет жажда мести, и он намерен любой ценой заполучить Моби Дика. На корабле происходят загадочные и страшные события, и что ждет путешественников в конце пути, известно только Богу.

Роман имеет под собой не только реальную основу, он также насыщен многими деталями китобойного промысла, опыт в котором получил и сам Мелвилл. Однако это произведение больше, чем просто китобойная энциклопедия – это философский роман, глубоко раскрывающий характеры персонажей, насыщенный символами и аллегориями.

Как это часто бывает с великими произведениями, «Моби Дик» не получил должного признания в свое время. Получив небольшой успех в 1840-х годах, публикация «Моби Дика» отметила начало утраты Германом Мелвиллом популярности. Он был не в состоянии обеспечивать себя в качестве писателя, и устроился на работу чиновником на таможне в Нью-Йорке. Он продолжал писать, даже когда ушел в безвестность, обращаясь к поэзии в последние годы жизни. Он опубликовал свои стихи, но они были проигнорированы, оставшись непрочитанными. Как и его роман о большом белом ките, его стихи также высоко оцениваются современными критиками и учеными.

Только в начале 1900-х годов роман Германа Мелвилла «Моби Дик» привлек к себе пристальное внимание и получил признание. В наше время роман не только считается великой американской классикой, он также является одним из величайших романов на английском языке. Он оказал огромное влияние на мировую литературу, был не раз экранизирован – с 1926 по 2015 год вышли девять фильмов и сериалов.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Моби Дик, или Белый Кит» Герман Мелвилл в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Цитаты из книги «Моби Дик, или Белый Кит» Герман Мелвилл

Я знаю многих, у кого нет души, - им просто повезло. Душа - это вроде пятого колеса у телеги.
душа.

Хотя он и был дикарём и хоть лицо его, по крайней мере на мой вкус, так жутко уродовала татуировка, всё-таки в его внешности было что-то приятное. Душу не спрячешь.

Но вера, подобно шакалу, кормится среди могил, и даже из этих мёртвых сомнений извлекает она животворную надежду.

Превосходная это вещь – смех от души, превосходная и довольно-таки редкая, и это, между прочим, жаль. И потому, если какой-нибудь человек своей собственной персоной поставляет людям материал для хорошей шутки, пусть он не скаредничает и не стесняется, пусть он весело отдаст себя на службу этому делу.

В самом деле, глаза эти – окна, а тело моё – это дом.

Все мои споры с ним ни к чему бы не привели, пусть же он будет и впредь самим собой, говорю я, и да смилуются небеса над всеми нами – и пресвитерианцами, и язычниками, ибо у всех у нас, в общем-то, мозги сильно не в порядке и нуждаются в капитальном ремонте.

Не оставаясь глухим к добру, я тонко чувствую зло и могу в то же время вполне ужиться с ним – если только мне дозволено будет, – поскольку надо ведь жить в дружбе со всеми теми, с кем приходится делить кров.

Какая не выпадает мне судьба, я буду встречать её смеясь.

Ведь среди смертных нет больших тиранов, чем умирающие.

Дружище, я предпочитаю быть убитым тобою, чем спасённым кем-нибудь другим.

Скачать бесплатно книгу «Моби Дик, или Белый Кит» Герман Мелвилл

(Фрагмент)

В формате fb2 : Скачать
В формате rtf : Скачать
В формате epub : Скачать
В формате txt :

Иногда наступает такой момент, когда тебя задалбывает читать современную беллетристику, пусть даже и интересную, и начинает тянуть на классику. Обычно это выливается в просмотр какой-нибудь экранизации, но в этот раз я решил взяться за Моби Дика. Именно на такой выбор меня надоумил просмотр «В сердце моря», в котором рассказывается о случае, который и вдохновил Германа Мелвилла написать свой Опус Магнум.
В итоге получилось нечто странное. Могу сказать наперед, что это тот редкий случай, когда реальная история оказалась куда более драматичной и захватывающей, чем ее приукрашенное литературное переложение.

Роман в свое время был полностью проигнорирован общественностью и критиками, посчитавшими Моби Дика какой-то не понятной хренью, в отличие от его предыдущих работ, которые были более-менее известны. Как так вышло? Ну, тогда в Стране Возможностей был популярен жанр романтизма, а Мелвиллу жуть как нравилась социальная критика и не хотелось писать в мейнстримовом жанре. Хотя, как мне показалось, романтизма в Моби Дике как раз таки навалом и Герман тут прогнулся под время, но только наполовину и потому людям не зашло. Переоткрытие случилось через 50 лет, когда в этом Опусе видные люди стали искать глубинные смыслы, а затем повсеместно кричать о гениальности романа, сделав его абсолютно топовым среди американских романов вообще. Да да, даже Унесенные Ветром выкусили. К сожалению, к тому времени Мелвилл уже успел склеить ласты в нищете, будучи таможенником. Даже в некрологе допустили ошибку в фамилии.


Собственно, о чем же это произведение? По первой трети может показаться, что это история об уставшем от жизни молодом человеке(да ладно, кто из нас не хандрил по нескольку месяцев хоть раз в жизни?), который нанимается на китобойное судно и отправляется в кругосветное плавание, а одержимый капитан корабля попутно пытается выследить огромного белого кашалота, чтобы свершить свою месть.

Но после первой трети к тебе приходит осознание, что на самом деле это книга про то, как Мелвилл как-то раз решил написать про китов. Написать так много и так подробно, что после прочтения от одного упоминания морского левиафана вас будет тошнить. Ей богу, 60% всей книги - это подробные описания того, как киты выглядят, как они устроены, что у них внутри, что снаружи, как их изображали художники, как их изображали современные художники, как их изображали в энциклопедиях, в Библии, в поэмах и рассказах моряков, какие виды есть, что из них добывают… и это даже не все, можно продолжить при желании. Редактору Мелвилла надо было стукнуть того по голове и сказать, что он пишет все таки не учебник и не сценарий для выпуска на канале Discovery(происходи дело в наше время). Утешение в этом познавательном аду только одно - иногда автор через описания китов и околокитовые истории стебет тогдашнее общество. Вот только проблема - сейчас все это уже не актуально, понять довольно не просто, а уж порой эти его приколы настолько сложные, что понять их можно, только зная биографию Мелвилла. Также в этом пласте романа забавно читать о вещах, которые сейчас уже куда более подробно изучены. Например, в одной из глав автор доказывает, что киты - это рыбы, а все новаторы, которые утверждают, что те являются млекопитающими - мудаки и дегенераты.
Еще одна большая беда Моби Дика, из-за которого он кажется довольно пресным - это персонажи. Изначально с эти пунктом все отлично. Есть у нас главный герой, будем звать его Измаил, от лица которого ведется повествование. Очень подробно описано его отношение к жизни, мотивация, характер. Он взаимодействует с другими людьми, ведет диалоги. Однако, после поступления в команду судна «Пекод» Измаил куда-то исчезает. То есть вплоть до самого финала он не взаимодействует ни с одним героем вообще, просто растворяясь среди безликой команды. Та же судьба постигает и Квикега. Абсолютно шикарный(опять же, поначалу) герой: полинезийский принц племени каннибалов, таскающий с собой засушенную голову и по любому делу советующийся со своим божеством - черным человечком Йоджо, которого то и дело ставит себе на голову. При этом он очень человечный и добрый персонаж, чуть ли не больше всех вызывающий симпатию. И даже он после первой трети пропадает, лишь раз вновь вернувшись в «сюжет» ближе к концовке.


А о ком же тогда книга? Конечно, о капитане Ахаве, появляющимся как раз под занавес удачной части книги и остающимся единственным светлым лучиком в темном царстве энциклопедии о китах. Это совершенно безумный старикан, одержимый местью Белому Киту, который когда-то откусил ему ногу, и постоянно зачитывающий забойные речи, перемешивая их цитатами из Библии и собственным бредом. «Я готов сразить само Солнце, если оно посмеет оскорбить меня!». Пафос, достойный Вархаммера. Не смотря на то, что сам автор не раз говорит, что Ахав - поехавший, тем не менее и Измаил, и вся команда заражаются его страстью и начинают считать его месть Моби Дику - своей местью.

Остальная же часть команды описана, увы, довольно схематично. Есть первый, второй и третий помощники капитана - Старбек, Стабб и Фласк. Есть три гарпунщика - уже упомянутый Квикег, Дэггу и Тэштиго. Иногда появляются кузнец с юнгой и еще пара ребят, но, выполнив свою роль, тут же исчезают. Если остановиться на них чуть подробнее, то описать почти всех можно буквально за одно-два слова. Дэггу - негр, Тэштиго - индеец, Фласк - вечно голодный, Стабб - эдакий веселый быдлан. И все. По тем временам Мелвилл был человек охренеть каких широких взглядов, особенно по отношению к религии, и разномастными гарпунщиками хотел показать свою толерантность (он вообще большой любитель рассказать, какие малые народности классные и какие все белые зажравшиеся козлы), но можно же было им чуть-чуть характер-то прописать! Но нет. Единственный более-менее прописанный побочный персонаж - это первый помощник Старбек. Он с самого начала плавания выделяется на фоне других, так как не ведется на речи Ахава, слушая их с фейспалмом, и единственный(кроме рассказчика), кто осознает, что их капитану надо в дурку, а не за китами гоняться. Но поскольку они в прошлом большие друзья - терпит. Усугубляет слабенькое взаимодействие между героями и то, в какой манере Мелвилл пишет свои диалоги. Выглядит это примерно так - один человек говорит прямые реплики, а все остальные отвечают расплывчато и в общих чертах, «за кадром».


И знаете, чем же все таки удивителен Моби Дик? Тем, что продравшись через 4/5 романа(что заняло у меня полтора месяца), ругаясь на очередную главу про китовые кишки и то, как их описывал Леонардо да Винчи, наступает финальная часть… и она шикарна! Внезапно, откуда-то возвращается сюжет, персонажи снова начинают друг с другом кое-как взаимодействовать, пафосный Ахав уже теснит с трона Робаута Жиллимана с Беовульфом, а вокруг корабля постоянно что-то происходит. В качестве вишенки на торте - битва с Белым Китом, которая растягивается на три дня и описана просто уматово. Вот уж не думал, что скажу такое про деятеля классической литературы, но у Мелвилла крутой экшен. Финал получился настолько зубодробительным и драматичным, что под конец ты сидишь, вытираешь слезу и думаешь «ну нихрена ж себе». Но слезы наворачиваются не только от концовки, а еще и потому, что осознаешь, что таланта у Мелвилла выше крыши, но раскрывает он его только в начале и в конце, оставляя читателя потирать глаза от накатывающего сна большую часть книги.


Так стоит ли читать Моби Дика? Я бы сказал - нет. Только если вам классика сейчас нормально заходит, да и то китовая энциклопедия может выбить из колеи даже почитателей Достоевского. И это при том, что данную книгу называют лучшим романом 19 века. Выкуси, Толстой, ага.

Но если заинтересовала сама история - советую посмотреть экранизацию 2010(где-то пишут 2011) года. Потому что в формате фильма эта история смотрится идеально, так как все лишнее выкинуто за борт, а остаются только куда лучше раскрытые персонажи и само путешествие. Старбек в исполнении Итана Хоука воистину прекрасен, а Измаила играет «Сорвиголова» Чарли Кокс и его огромные глазища. Плюс, в русской озвучке за голос Ахава отвечает великий и ужасный Владимир Антоник, из уст которого речи безумного капитана способны вдохновить тебя прямо сквозь монитор и заставить почувствовать себя членом команды Пекода. Только не перепутайте случайно с шедевром студии Asylum, который вышел примерно в то же время.

Ну, кажется все. Кто дочитал до конца - молодец.

Книга опубликована в 1851 году. Роман является самым значимым в творчестве американского писателя Германа Мелвилла. Он сочетает в себе разные жанры: роман-эпопею, философский, фантастику, приключения . Не замеченное и раскритикованное произведение не понравилось его современникам.

Возможно, что тогда публика не смогла принять оригинальное произведение со множеством лирических отступлений, насыщением библейской моралью, символическими образами . Да, и к животным относились с потребительской точкой зрения.

В наши дни книга по достоинству оценена и является классикой мировой литературы. Критики и читатели сошлись во мнении, что роман «Моби Дик» затрагивает важные вопросы бережного отношения к животным . По мотивам книги снято множество художественных фильмов.

Рассказ идёт от имени Измаила, который занимался китобойным промыслом вместе с другими моряками на китобойце «Пекод». Их капитан Ахав остался, по вине белого кита, называемого Моби Дик, без ноги и желает отомстить гиганту. За китом закреплена слава убийцы китобоев. Многие из них хотели погубить Моби Дика, но сами лишились жизни.

Измаил впервые на китобойном судне. Он с интересом наблюдает за тонкостями этого промысла и жизнью китобоев. Ахав горит нетерпением встретить кита и обещает золотой дублон первому, кто его увидит. На борту судна, между тем, стали происходить странные события, которые многие матросы истолковали, как сулящие беду.

Во время охоты на китов выпал из лодки юнга Пип. Пробыв в море ночь в бочке, он сошёл с ума . Заболевший гарпунщик Квикет заказывает себе гроб, но поправился и гроб засмолили, превратив таким образом в спасательный буй. Его подвесили на корме, удивляя характерной формой, встречные команды.

Наконец, судно настигает Моби Дика. Команда пытается его загарпунить, но ей это не удаётся. В первый раз он разбил вельботы, во второй раз Ахав его уже загарпунил, но запутался в лине и утонул. В конце концов, он уничтожил всю команду, оставив в живых только Измаила.

Моряк чудом спасся, благодаря просмоленному гробу, в котором его и спасло проходившие судно «Рахиль». Это, конечно, короткий пересказ, который не смог передать всю прелесть произведения. Книгу Германа Мелвилла «Моби Дик» следует читать полностью.

Критика

1. Роману нет равных по полноте и скрупулёзному описанию китобойного промысла . Это объясняется тем, что сам Герман Мелвилл занимался этим делом и знал о промысле на китов не понаслышке.
2. Также в книге прекрасно описана анатомия кита, раскрываются особенности поведения этих животных и даётся их классификация.
3. Мелвилл расширил границы восприятия Моби Дика, как обычное животное. Он воплотил в его образе силы, терзающие душу и сердце человека.
4. Из произведения можно многое узнать не только о китах, но и о жизни моряков. Взору предстаёт в деталях их быт, проявление морской стихии в разных ипостасях, кораблекрушения.
5. Новаторство Мелвилла проявилось в изображении моря, как равноправного участника событий, определяющего для персонажей поведение и образ мыслей.
6. В романе много философских рассуждений и аллегорий . Образ Белого кита Моби Дика многогранен. Для каждого члена экипажа, как и для читателей, он видится по-разному. Для некоторых он воплощение Зла, для других справедливости.